Онлайн книга «Невеста Моцарта»
Я бы отдал всё, что здесь было. Всё, что стояло на этом секретном этаже, лишь бы не видеть эту боль в её глазах. Лишь бы не чувствовать, как ей горько. Я бы мог это исправить одним движением рук — просто прижать к себе. Но… если бы я мог! Если бы её это утешило. Ведь мы оба знали, мои руки солгут: они скучают не по ней. И оба знали, как мало значат успешные операции или проигранные дела, по сравнению с жаждой обладать тем, что принадлежит не тебе. Как ничтожен стон боли по сравнению со стоном наслаждения. Как невыносим холод пустой постели. И как воет в ночи неутолённое. Невзаимное. Безответное. Пару секунд показались вечностью. Я не шелохнулся. Она не издала ни звука. Вздохнула. Отстранилась. И вышла. — Ирина Борисовна! — окликнул её в коридоре младший советник юстиции Алексей Сергеевич Ленский. — А что делать с документами? Их в бухгалтерии гостиницы изъяли. — Лёш! — зло развернулась она. — Ну неужели не понятно, что? Я потёр бровь, пряча улыбку. — Нет, — недоумевал Ленский. — О, господи! Да верните вы всё на место! — рявкнула она, смерив меня взглядом и громко затопала к выходу. — Шеф! — едва успел подскочить Андрей, чтобы меня подхватить, когда она скрылась за поворотом. — Ебать, шеф! — уставился на промокший от крови свитер под курткой. — Тихо, тихо, Андрюха. Шум только не поднимай, — шипел я, с трудом переставляя ноги в сторону лифта. — Скорую? — Нет, позвони… Колобку. — Понял. Уже звоню, — он достал телефон, передавая меня с рук на руки охране. Андрей расхаживал взад-вперёд по номеру, пока я старался не отключиться. — Шило, не мельтеши, а, — прохрипел я. — Как там Руслан? — Говорит, работы больше, чем рассчитывали, — присел он на краешек стула, и всё равно нервно долбил ногой по полу. — Мы оглохли и ослепли минимум ещё на неделю. Очень много всего. Рус не уверен хватит ли мощностей хотя бы центральные сервера подключить. — Будут у него мощности. Всё порешаем. Всё вообще решаемо, пока жив, — заметил я философски. Комната плыла перед глазами. Но я должен был продержаться до приезда доктора, чтобы всё ему объяснить. И объяснил, когда лысый и кругленький как колобок пожилой дядька хирург, сдирал с моего бока повязку. — У меня через четыре дня свадьба, док. И эта девчонка чертовски мне дорога. Я не могу пропустить собственное бракосочетание. — Ох уж это мне ваше благородство, Сергей Анатольевич, — промывал он рану. — Отдать половину печени отцу, которого вы ни разу в жизни не видели. — Дурак, да? — улыбнулся я и скривился от его манипуляций. — Дурак, что лежать надо было дней семь, а вы на какой подскочили? — На четвёртый, — закряхтел я. Да когда уже подействует этот чёртов укол! — Ну, хорошо, что не на второй. Хорошо, что не пуля. Я грешным делом, думал, опять буду свинец из вас вынимать. А тут всё же британские доктора вас качественно подштопали. — Жить буду? — Ну, если ваша невеста вам и правда дорога, вы уж постарайтесь, — накрыл он меня одеялом. — Пока никаких физических нагрузок и рану обрабатывать. Медсестру вам пришлю. И когда я говорю «не вставать» — это значит не вставать… И я бы с удовольствием слушал его мудрые советы и дальше, но на меня наконец навалилось спасительное ничто, унося в мир грёз и красочных медикаментозных сновидений. — … нет, я так не считаю, — услышал я обрывок фразы. Сквозь сон? Или во сне? Плевать, о чём ты говоришь, малыш. Просто говори. Не молчи. Я так люблю твой голос. В ответ раздалось мужское бу-бу-бу. А потом снова она. Хрустальным ручейком. Колокольчиком. Лёгким ветерком. — Может, я многого и не понимаю. Но это точно та самая коллекция. Я счастливо улыбнулся. А потом вспомнил… Схему, что она составила, на полу. Страшные фотографии в тонкой папочке, что ей вручил «добрый» дядюшка. Её взгляд. Обвиняющий и виноватый одновременно. Дерьмо! Всё это такое дерьмо, что она должна была сбежать, не оглядываясь. А она здесь. — Как ты сказала его зовут? — приоткрыл я один глаз. — Серёж! — кинулась она к кровати. — Нет, Серёж это я. А ты назвала какое-то другое имя, я всё слышал. — Дурак! — ткнулась она лицом в руку. — Я сказала Вальд. Александр Вальд. — Первый раз слышу, — пожал я плечами и улыбнулся. Нос у неё был холодный как у котёнка. И она была здесь. Да, я был непокобелим. Я велел ей оставаться дома, когда сам уехал. Но как же! Она послушалась! Понимаю, она ждала меня, только чтобы поговорить. Видимо, бросить мне в лицо обвинения и факты, что раскопала, а потом уйти. И была бы права. Я потому сорвался и прилетел. Всё понял по её молчанию, по слезам, по лицу Бринна и его сбивчивым объяснениям. И тому, что она здесь, я обязан грёбаной дыре в боку и исключительно доброте моей девочки: бросить меня раненого и больного она не могла. Ну хоть какая-то польза от этого покромсанного на части ливера. А там уж я постараюсь… Я потянулся, прислушиваясь к ощущениям. То ли лекарство ещё действовало, то ли док был мастером своего дела, а может, я был так счастлив: моя бандитка здесь, что боли не почувствовал. Подтянулся на подушках, уступая Женьке место на кровати. Как-то глупо было снова строить из себя великого и ужасного Мо и гнать её — я был чертовски рад её видеть, чего уж — поэтому просто привлёк к себе и ткнулся небритой щекой в её славную мордашку. — Привет! — Привет. Ты как? — Уже лучше. Уверен, если бы не Бринн, она бы меня поцеловала по-настоящему, а не просто ткнулась губами в щёку. Но, слава богу, что здесь был Бринн, иначе одним поцелуем это бы не закончилось, а, кажется, пришло время их послушать, а не предаваться пагубным соблазнам. — И кто такой этот Вальд? — поймал я её руку. Пусть и не надеется, что я её теперь отпущу. — Думаю тот, с кого всё началось, — посмотрела Женька осуждающе. — Это его картины и его коллекция, что украли сорок лет назад, — она достала из кармана маленький блокнотик и открыв, стала зачитывать: — Скрипка, ценная монета, прядь волос Наполеона, несколько картин. Ван Эйк, Рембранд, Вермеер, Мане, Дега. — Нумизматика! — воскликнул Антон, глядя на меня. — Это же оно? Монета? — А мне больше понравился клок волос Наполеона. У тебя не указано откуда он его выдрал? — подмигнул я и забрал у неё блокнот. И даже краем глаза глянув, присвистнул. То, что я увидел на полу, меня сразило. Но то, что она узнала помимо этого, поразило ещё больше. — Похоже, ты знаешь больше нас. |