Онлайн книга «Лунное пробуждение»
|
Больше того, она никуда не пойдет по чужому приказу, Хватит, довольно! Она исчезла в лесу, и Талорк не сможет отослать ее домой. А это означает, что Абигайл не угрожает брак с грубым горцем. Да, именно так. Не слишком сладкая жизнь в доме отца все равно несравнимо лучше тошнотворных предрассудков Хаиленда. А о том, что случится, едва глухота сестры даст себя знать, страшно даже подумать. Эмили споткнулась, однако сумела удержаться на ногах. Все вокруг утонуло в тумане: слезы застилали глаза. Нет, она не будет плакать. Ни за что и никогда. А слезы выступили всего лишь от холода. За спиной раздались голоса. Приближались воины. Убежать, скрыться! Эмили пошла быстрее. Однако вскоре на плечо легла рука. – Остановитесь-ка, леди Синклер. За спиной прозвучал голос светловолосого солдата. Эмили не знала его имени, да и не хотела знать. Не хотела знать ничего об этой негостеприимной земле. Красота ее обманчива и коварна. Эмили сделала еще несколько шагов, однако рука сжала крепче. – Вам придется пойти со мной. – Ни за что! – Она вырвалась и бросилась вперед. Воин не отставал, и Эмили побежала еще быстрее – то и дело вытирая слезы, чтобы хоть что-нибудь видеть вокруг. Накидка зацепилась за куст и порвалась. Подол платья пришлось поднять и держать в руке. Быстрее, быстрее – ноги уже почти не касались земли. Убежать, только бы убежать! Воин снова схватил за плечо. Эмили не думала что делает, а действовала, подчиняясь вечному инстинкту самосохранения. Наклонилась и подняла с земли какую-то палку. Не выпрямляясь, ударила врага между ног – так учил защищаться отец. Воин взвыл, словно ошпаренный кот, схватился рукой за чувствительное место и с искаженным от боли лицом упал на колени. В горячке Эмили даже не почувствовала раскаяния. Просто понеслась дальше, еще быстрее. Только бы скрыться в лесу, прежде чем поймают снова! Если догонит Ульф, то наверняка выместит всю злость – несмотря на приказ Лахлана не трогать пленницу. Ульф ненавидел ее. Ненавидел так же яростно, как и все другие горцы Хаиленда. Кроме Кэт. Пусть же милая Кэт будет счастлива с Друстаном. – Остановись, Эмили! Да, так звучал голос Лахлана. И все же не хотелось подчиняться даже этому всесильному голосу. Если она послушается, вождь уведет ее в каменный замок на скале, и там ненависть клана сотрет ее сердце в порошок. – Эмили! Она заставила себя бежать еще быстрее, и все же в нескольких футах от края леса упала, сбитая мощным толчком сильного пружинистого тела. Борьба оказалась бесполезной, сбросить груз так и не удалось. Напрасно беглянка извивалась и брыкалась. Наконец, окончательно обессилев, затихла. Лахлан откатился в сторону, перевернул ее на спину и лишь после этого поднялся на ноги. – Почему ты убежала? – В глазах пылала ярость и металась бешеная страсть погони, а голос казался тверже камня. Он тоже ненавидит ее? – Пожалуйста, отпустите. – Но куда, глупая женщина? Тебе некуда идти. Неужели не понимаешь? Запах моря напоминал, что путь назад отрезан. Значит, оставался лишь лес. – В лес. Хочу уйти в лес. – Может быть, ты и впрямь настолько глупа? В лесу дикие звери. Не страшно? – Но они хотя бы не будут меня ненавидеть. Прошу, Лахлан! Не могу жить в замке… не хочу встречаться с вашими людьми. – Выбора нет. Эмили поднялась на колени и отодвинулась в сторону. – Еще раз убежишь, и я запру тебя в самой высокой башне. Дверь будет открываться лишь для того, чтобы ты не умерла с голоду. Эмили стремительно вскочила на ноги и снова бросилась вперед. Через четыре шага ее схватили сильные руки. Что ж, иного трудно было ожидать. Лахлан повернул пленницу лицом к себе и смерил странным, совсем не злым взглядом. – Девочка, я ведь не шутил насчет башни. – Знаю. – Слезы текли по щекам в три ручья, и остановить поток никак не удавалось. – Да, заприте меня в башне. Тогда хотя бы не придется ни с кем встречаться. Не придется выносить эту ужасную ненависть. План казался куда более приемлемым, чем взбалмошная попытка спрятаться в лесу. – Ненависть? Чью ненависть? – Ненависть вашего клана. Женщины будут вести себя так же, как в клане Синклеров… а может быть, еще хуже. Так, будто я пачкаю воздух, которым они дышат. Воины будут убивать кровожадными взглядами. И если вдруг сделаю что-нибудь не так, как принято у вас, они меня накажут… сделают больно… Все время этого боялась, а теперь точно знаю, что так оно и будет. Ульф готов наброситься в любую минуту. Неопровержимый аргумент оказался последним. За ним последовали жалкие, беспомощные рыдания. Лахлан ласково прижал Эмили к груди и принялся неловко похлопывать по спине, словно малого ребенка. – Я ему не позволю. – Позволите. Ведь вы тоже меня ненавидите – просто потому, что обязаны ненавидеть. Ведь я враг вашей страны. Удивительно: даже произнося тяжелые, болезненные слова, Эмили не переставала доверчиво прижиматься к теплой и сильной груди Лахлана, как будто искала защиты. – Так что же, воины Синклеров обижали тебя? – Нет, пока нет. Но это непременно произойдет, разве вы не понимаете? – А Талорк? – Талорк ненавидит сильнее, чем все остальные. Назвал меня врагиней, и никто даже не удивился. Они все считают меня порочной, потому что я заявила, что скорее выйду замуж за козла, чем за их вождя. – Это произошло до свадьбы или после? – уточнил Лахлан. Внезапно в душе проснулась симпатия к предводителю недружественного клана. – До свадьбы. – Эмили жалобно всхлипнула. – Мне не нравятся твои слезы. – Простите. – Перестань плакать. – Сейчас… скоро перестану… Эмили действительно старалась изо всех сил. Подавила один всхлип, потом еще один. Лахлан слышал голос брата – тот отпускал какие-то презрительные замечания. Да и Кэт, судя по всему, не одобряла объятие. Вождь нахмурился. В жизни предводителя почти не оставалось места для уединения. Он давно привык к существованию под перекрестными взглядами. Но вот сейчас очень хотелось, чтобы любопытные глаза и уши оставили в покое слабое, уязвимое существо, которое так доверчиво прижалось к нему. Он поднял Эмили повыше, к груди, и в это мгновение в душе и теле что-то произошло, что-то неуловимо изменилось. Эмили обвила руками сильную шею и спрятала лицо на плече. Желание, вожделение – вот что это было. Он хотел ее, но не мог взять. Да, все дело в недоступности запретного плода. Имей он возможность вкусить его хотя бы несколько раз, наваждение непременно исчезло бы. |