Сверхчеловек уже не просто переживал, он по-настоящему разозлился. Но вот после очередного поворота пред ним предстала высокая двустворчатая дверь. Он узнал ее. Он уже видел ее раньше, но что находилось за ней, он не знал. Надавив на створки, Алгер открыл ее. За ней скрывался тайный зал. Алгер почувствовал тепло исходящее из него. Оно было знакомо ему, но воспоминания были как в тумане. Зал после обряда практически не изменился. Мраморная чаша по-прежнему стояла в центе. Вдоль стен красовались самоцветами тотемы. Вот только из чаши теперь торчала мраморная статуя Алгера. Такие же статуи стояли на сапфировых звездах вокруг него. Алгер узнал их. Это были его создатели. Здесь были все. Адонай. Нелана. Бора Ману и близнецы. А вот седьмая статуя была ему не знакома. Он обошел шесть знакомых и остановился у седьмой, неизвестной ему. Это был мальчик. Алгер хоть и смутно помнил свой день рождения, но этого мальчика там точно не было.
— Это Элохим, сын Адоная и Неланы. Наследный княжич Реального Мира.
Монотонный и спокойный голос Река-Менди разорвал тишину зала и заставил Алгера оторваться от статуи мальчика.
— Ты прав. Его в тот день в зале не было. Но он тоже пожертвовал свою кровь, и она сейчас течет в твоих жилах, так же как и кровь остальных, господин.
Алгер не отвечал гному, а просто смотрел на смиренно склонившего голову преподобного. Сверхчеловек не мог понять, откуда он все знает.
— Телепатия не подвластна гномам в империи, но мне ее секрет открыла Бора. Поэтому я могу читать твои мысли. — Рек приподнял голову и улыбнулся. — В тот день, не только в этом зале, но и во всем храме, кроме великого князя и избранных советников никого не было. Те, кто служат в нем сейчас, отобраны Адонаем лично. Все мы дали клятву молчания, так что твой секрет не будет раскрыт.
— А зачем держать меня здесь взаперти и скрывать мое рождение от остальных, гном?
— На то воля Адоная, Алгер. — Рек спустился со ступенек и подошел вплотную к сверхчеловеку. — Ты могучий воин, я чувствую это. Но твоя сила еще дремлет. Если наши враги узнают, как ты был рожден, то породят тебе подобных и тогда весь Реальный Мир покроется кровью.
— Теперь я все понял. Я оружие.
— Адонай видит в тебе, прежде всего человека. Своего младшего брата и не более того.
— Ты мудр и рассудителен, Рек-Менди. — Алгер обошел вокруг гнома, внимательно осмотрев его со всех сторон. — Почему ты предал своих и присягнул Адонаю?
— Это долгая история, господин. Я, как говорил мой учитель светлейший Айрек-Менди, всего лишь частица во вселенной. Я, как и все остальные, как и ты, исполняю свою роль. Всем вершит судьба и воля богов.
— Значит и Адонай повинуется их воле? Значит, мое рождение было угодно им?
Слушая Алгера, Рек на мгновение смутился. В его словах было что-то, что устрашило великого владыку. Его слова, их интонация трогали какие-то нити в душе гнома и ничего хорошего они не сулили. Ему было всего неделя от роду, а он уже размышляет о своей исключительности. О своей избранности. Рек тогда не предал этим словам внимания и не рассказал о них Адонаю. Потом он будет жалеть об этом до конца жизни. Но это будет потом, а пока он в сопровождении Алгера шел на террасу храма, где уже был накрыт для них стол.
Теперь Алгер не набрасывался на еду как вчера. Он аккуратно, отрезая маленькие кусочки, начал накалывать на вилку копченую лососину, не спеша, запивая ее вином. Река удивило, как быстро Алгер учится, но это было всего лишь началом. После трапезы хранители поднесли Реку кальян, а Алгер раскурил трубку.
— Рек. Расскажи мне о жизни в царстве Адоная? Все ли довольны его правлением?
— Довольны? Ты это серьезно? — Удивлению Река не было предела. — Да мы каждый день молимся о его здравии. Все его подданные и люди и гномы, считают его если не богом, то равным им. Он освободил нас от ига империи. Он…
— Но ты ведь не был рабом? Почему ты говоришь, что он освободил тебя? — Оборвал преподобного Алгер. — Мне казалось, что он освободил только людей?
— Ты не прав, господин. — Невозмутимо парировал Рек. — Да, мои руки не были закованы в кандалы, но моя душа и сердце были. Он освободил мой разум. Как бы тебе это объяснить. Раньше для меня человек был вещью. Даже хуже вещи. Вот этот кальян стоит денег, а человек не стоил ничего. Если я разобью кальян, то мне придётся покупать новый. А если я убью человека, то мне его просто приведут, а может сразу двух. Для меня они ничего не будут стоить. Вот в таком мире мы и жили. Но Адонай открыл мне глаза. Люди, такие же, как и мы, гномы. Здесь, в царстве великого князя, мы не разделяем себя на своих и чужих. Гномы служат людям, а те гномам и никто не считает это зазорным.
Рек говорил много и Алгер больше не перебивал его. С каждым новым примером, Менди становился все возбужденней. Он вспоминал то, как познакомился с Борой и Ману. Как стал настоятелем этого храма. Как с каждым деянием Адоная его душа светлела. Алгер слушал его очень внимательно, хотя могло показаться, что он отрешен. Но это было обманчиво. Он запоминал каждое слово гнома, и с каждым этим словом ревность к Адонаю заполоняла пустое сердце сверхчеловека. Он с одной стороны восхищался им, а с другой хотел занять его место. Алгер хотел, что бы им тоже восхищались, как и Адонаем, и Борой, и Неланой, и остальными.
Внезапно Рек прервался. Он перестал чувствовать Алгера. Это было странно. Тот еще не владел магией. Ее зерно в нем дремало, но он уже смог закрыть свои мысли от преподобного гнома. Это во второй раз напугало великого владыку. Но, как и в первый раз, он не предал этому значения и, отмахнувшись от мыслей, продолжил.
— Адонай смог не только освободить и защитить людей. Он смог примирить нас. Люди не смотрят на гномов в царстве Адоная, как на чуждых. Они доверяют нам и не боятся. Мы, гномы, тоже перестали видеть в людях своих рабов. Именно в этом, а не в военных победах и заключается гений Адоная. Ты понимаешь это, Алгер?
— Да, Рек. Чего тут непонятного? — Пробубнил, не вынимая трубки изо рта, Алгер. Он встал и подошел к перилам. — Но вот только побед стало меньше, а поражений больше. Поэтому и понадобился я. Значит, я все же оружие в руках Адоная, а не его брат.
— Зря ты так. — Вновь отмахнувшись от подозрительных мыслей, ответил Рек-Менди. — Ты просто слегка зол на него за то, что он не пришел сегодня к тебе. Великий князь сейчас сражается у стен Бораноиса, поэтому его и нет здесь. Но завтра он вернется. Ты пообщаешься с ним и поймешь, как глубоко ты заблуждаешься.
— Возможно, ты и прав, преподобный. — Пожав плечами и сменив тон, прошептал Алгер. — Он добр и великодушен. Он не может поступить со мной так.
Алгер обернулся и, улыбнувшись, посмотрел на Река.
— Ты мудр. Как я могу спорить с тобой. А теперь прошу, оставь меня одного. Я немного устал от беседы.
— Как будет угодно.
Рек встал и, поклонившись, удалился. Алгер же вновь обернулся к океану. Ветер крепчал. Начинался шторм. Чайки спешили укрыться от него не берегу. Лишь несколько заносчивых альбатросов продолжали спорить с ветром. Прибой усиливался и вскоре скала начала дрожать от ударов волн. Небо почернело. Засияли молнии, но Алгер не спешил уходить. Было трудно понять, что гремит. Гром, или удары волн о гранитные скалы. Порывы ветра становились все сильнее. Они уже практически сбивали Алгера с ног, но тот, вцепившись в перила и оскалившись зловещей улыбкой, продолжал противиться им. Он победил. Алгер простоял весь шторм на террасе. Он полностью вымок от дождя, но так и не сдался. Шторм отступил, небо просветлело, волны утихли, а Алгер продолжал стоять и смотреть в глаза угасающей стихии. Она не смогла победить его, а значит никто и ничто не сможет сделать это. Сверхчеловек развел руки в стороны, запрокинул голову и громко закричал. Его пронзительный крик, наверное, был слышен даже у стен Бораноиса. Этот крик был его вызовом всему и вся, что станут на его пути. Он пришел в этот мир, и теперь мир узнал это. Но он пришел сюда, что бы править и ни на что другое, не согласится.
