Онлайн книга «Профессионально беременна»
— Ева, — дохнул мне в ухо Данила. — Смотри. Я посмотрела. Солнце проблескивало сквозь воздушную пелену облаков, спустившихся почти к самому морю. Небо, голубое над головой, рыжело, желтело, краснело, приближаясь к облакам. Лучи, как щупальца, выбивались из серой ваты, словно инопланетяне хотели достать до воды, до земли, до нас. Вот сейчас, вот сейчас выплывут на огромной тарелке из-за туч… — Красиво… — оценила я. — И страшно. — Почему страшно? Его руки сомкнулись на моем животе, его тело согрело сзади, как будто меня обволокли теплым коконом спокойствия. Откинувшись на его плечо, я следила за солнцем, собираясь проследить его путь до горизонта, и всей кожей чувствовала электрическое напряжение между мной и Данилой. Оно мне нравилось, с одной стороны. А с другой — было неприятно, что какое-то сексуальное влечение, появившееся непонятно откуда, могло разрушить давние, твердо выношенные и четкие планы. Я же могу противостоять? Могу. Я могу идти до конца? Могу. Так чего я смущаюсь, как девственница, и едва дышу? — Так почему страшно-то? — А вдруг там летающая тарелка? — Ты веришь в летающие тарелки? — ужаснулся Данила, развернув меня лицом к себе. Он взял мои щеки в ладони и пристально вгляделся в глаза: — Нет, серьезно? Веришь? — Не верю, — пролепетала, чувствуя, как таю и млею. — Я пошутила. — Уф-ф-ф, — выдохнул он, отпустив меня. — Девочка, я испугался! — Прямо так и испугался сразу! — Да-а-а, просто вспомнил одну свою знакомую, с которой встречался одно время. Она двинулась на этой почве и на полном серьезе рассуждала про рептилоидов. — Ой как интересно, — протянула я, снова поворачиваясь к заливу. — И что там с рептилоидами? — Они захватили Землю, сидят в правительствах всех стран и дергают за ниточки! О, и еще сосут кровь младенцев! А людей периодически на опыты забирают. — Кошма-ар. — И не говори. Три недели не мог от нее отделаться… — пробормотал Данила. — Все. Очарование заката для меня потеряно навсегда. Поехали обратно. — Ты слишком чувствительный, Данила Беркутов, — заклеймила я его, на что он подхватил меня на руки. Я взвизгнула от неожиданности и сходу уцепилась за его шею, крикнула: — Ты что делаешь?! — Я не чувствительный! — грозно ответил Данила. — Я брутальный! Я альфа-самец! А ты моя альфа-самка! — Кто сказал такое? — рассмеялась я, обнимая его покрепче. Беркут скорчил гримасу, которая должна была показать, на что способен брутальный альфа-самец, и напугать альфа-самку до икоты. Правда, альфа-самка едва сдерживалась от хохота… — Я сказал! Гр-ы-ы! Моя! В пещеру! Есть лазанью! Потом спать! Альфа-самка перестала сдерживаться и расхохоталась на весь пляж. Данила еще покривлялся, неся меня к машине, а потом посадил на сидение и, поцеловав в губы, сказал тихо: — И я не шутил. Эта последняя фраза меня напугала. Он не шутит, это точно. Он способен закинуть меня на плечо и отнести в спальню… Сразу после лазаньи. Как выкручиваться? Как сохранить образ приличной девицы? Ну нельзя на первом свидании, в первый день… Нельзя! Даже если очень хочется. Проделав обратный путь до затерянного в лесу дома, мы въехали в открывшиеся сами по себе ворота и остановились у гаража. На скамеечке лежала расслабленная трехцветная кошка и следила за нами, щуря глаза. Сколько тут кошек? Боже, неужели Данила и кошек коллекционирует? Нет, я бы поняла, если бы тут бродили породистые мейн-куны или лысые сфинксы, но простые дворовые мяуки? Как хорошо, что у меня нет аллергии… Я выбралась из машины и натянула на ноги туфли, отряхнув с подошв налипшие песчинки. Данила подошел, помог встать и притянул к себе: — Ева, ты точно голодна? Может, минуем столовую и поднимемся прямо в спальню? — Я точно голодна, — выдохнула ему в шею, наслаждаясь восхитительным ощущением сильного мужского тела совсем рядом. Скоро этот мужчина будет моим. Скоро… Но не сегодня! — Ты искушаешь меня и испытываешь границы моего терпения, девочка, — мурлыкнул он, пуская руки в путешествие по моей спине. Они гладили, лаская и искушая уже меня. А я ляпнула, лишь бы что-то сказать и не молчать: — Я никогда не ела лазанью с лососем. — Да-а, тогда нам придется идти через столовую, — разочарованно вздохнул Данила, не собираясь, впрочем, меня отпускать. — Полина уже, наверное, раза три все разогрела. — Полину сердить нельзя, — подытожила я и, сняв руки Данилы с талии, потянула к дому. — Ты тоже это сразу поняла? — А как же! А ка-ак же! Она в армии не служила часом? — фыркнула я, а он поджал губы: — Не знаю, не зна-аю… Стол ждал нас в огромной столовой. Стоял он между двух панорамных окон во всю стену с видом на сад. Минималистическая обстановка радовала глаз. Светильник с тремя рожками-колоколами, шесть стульев вокруг круглого стола и ровно одна картина — портрет маслом уже знакомого мне Вольтера. Данила отодвинул стул и задвинул его за мной, как галантный джентльмен, и в этот момент из кухни выглянула Полина. Всплеснув руками, она воскликнула: — А я уж думала — не ждать вас сегодня! Думала, в город уехали! — Мы на закат смотрели, Полиночка, не сердись, — улыбнулся Данила. — Ужин будет, или ты уже все выбросила? — Да уж, конечно, выбросила! — съязвила женщина. — Не привыкла я выбрасывать продукты! А ты бы лучше поухаживал за Евой, налил бы ей вина. И скрылась на кухне, загремев там блюдами. Данила склонил голову: — Права, тысячу раз права. Ева, ты же любишь белое вино? — Я люблю белое вино. — Отлично. В бокале у меня оказалось желтоватое прозрачное вино, и хозяин дома поднял свой бокал: — Давай, пробуй. — Сладкое! С первого глотка жар расплылся внутри тела, успокоив и согрев. Да все будет хорошо, Евка, чего ты паришься? Сейчас поужинаем, а потом надо сослаться на головную боль. Или нет! На боль в жопе! Я же летала сегодня! С мягким приземлением в кучу листьев, но все же летала! Поэтому скажу, что мне надо отлежаться дома. Точно. Я почувствовала себя гораздо увереннее и даже потянулась к бутылке: — А как называется это вино? — Это французское. «Пти-Фюме». Нравится? — Очень. Ты его здесь купил или во Франции? — Из Франции я привожу обычно розовое вино. Здесь такого не найти. Но мы еще попробуем после, если ты согласна. — Я согласна. Нашу светскую беседу снова прервала Полина, торжественно внося блюдо, покрытое чистой салфеткой: — А вот и лазанья! |