– Горючим, говоришь?
– Ну да. Раз написал наместнику, два. Молчок! Ну, тут умельцы нашлись, из этой воды топливо гонят. Правда, это топливо доброго слова не стоит. Мопеды трещат, дымом плюются. Но едут!
– Далеко колодец?
– А я вам на карте покажу, – сказал Анатан и достал из сейфа потертую временем карту.
За разговорами незаметно пролетел день, за окном потянулась вереница рабочих.
– Дневная смена? – спросила Малика.
– Мы ночью не работаем, – ответил Анатан. – Вокруг ады. В потемках в нору нырнешь – никакая трещотка не поможет. И в темноте много не намоешь.
– У тебя рабочих гораздо больше, чем на других приисках, – промолвил Адэр, взглянув в блокнот. – А объем добычи скачет.
– На моем объекте самый тяжелый труд. Попробуй-ка, вгрызись в глину и камни, дойди до месторождения, и все вручную. Представляете, сколько рук надо? Да вы сами все видели. А насчет добычи… Пока роем – пусто, начинаем мыть – густо, мороз ударил – взрываем, оттаяло – вновь начинаем рыть.
– Как насчет воровства? – спросил Адэр.
Анатан посмотрел с удивлением:
– Какого воровства?
– При обыске рабочих камни находили?
– Что вы такое говорите? Мы никого не обыскиваем.
Адэр покачал головой:
– Значит, воруют, а ты потворствуешь.
– Бог с вами! Куда им с камнями бежать? Разве что в Ларжетай, и продать их за бесценок. Во-первых, это опасно – нашего брата в столице не сильно празднуют. Во-вторых, дорога туда и обратно дороже обойдется. И без разрешения командира стражей из селения никто не выходит. А командир у нас, знаете, какой? Кулачище что мои два кулака. Если даст кому понюхать, мало не покажется. – Анатан посмотрел в окно. – Уходить надо. Скоро стемнеет. – И принялся складывать документы в сейф.
Адэр и Малика вышли на крыльцо конторы. Серые сумерки уже окутали сизым пологом горы на горизонте. Груды камней и кучи глины теперь казались черными. Остывший воздух потяжелел от влаги, и четко чувствовался запах мокрых деревянных ступеней. На вышке, вонзившейся острой крышей, словно копьем, в низкое небо, засветился огонек. Адэр поежился – не хотел бы он остаться в таком месте один на один с темнотой.
За спиной скрипнула дверь, в замке проскрежетал ключ, тихонько звякнула трещотка.
– Хочу пригласить вас в гости, – сказал Анатан, спустившись с крыльца. – Постоялый двор у нас так себе, и кормят там неважно.
– Не поздновато для гостей? – поинтересовался Адэр.
– Мы рады любому гостю, – ответил Анатан и надел на запястье шнур с деревянными пластинками.
Часть 09
***
На пороге дома их встретила Тася, жена Анатана. Радушно улыбаясь, пригласила в дом.
– Я хотела вас предупредить. А вы? Фьють! – проговорила она, заведя гостей в просторную комнату.
– Ваша дочка предупредила, – произнес Адэр и оглянулся. Анатан подошел к дому вместе с ними и словно испарился.
– Аля? – Тася усмехнулась. – Все-то она знает. – Кивком указала на один из трех дверных проемов, завешенных ситцевыми занавесками. – Спит егоза. А сын огород поливает.
Присев на скамью сбоку двери, Малика принялась развязывать шнурки на серых стоптанных башмаках. Адэр растерялся. Снять сапоги – но он никогда не ходил по полу босиком. Остаться обутым – но хозяйка прошлепала стопами по свежеокрашенным половицам к старинному громоздкому комоду.
– Да вы скидывайте сапоги. Чай надоели за целый день, – промолвила Тася и выдвинула ящик.
Адэр примостился рядом с Маликой – она быстро спрятала ноги под лавку – и окинул комнату взглядом. Напротив, в простенке между окнами, большое трюмо, в щель между зеркалом и рамой уголком вставлена пожелтевшая фотография. Крышка трюмо усеяна безделушками – фаянсовая шкатулка с отколотой глазурью, фарфоровые слоники, шарики из разноцветного стекла. В углу комнаты креслице и низкий столик, на нем корзинка с клубками ниток и воткнутыми в них спицами. В другом углу горка, на полочках глиняная посуда. Посреди комнаты – круглый стол, накрытый вязаной скатертью.
Держа перед собой просторную рубаху, Тася повернулась к Адэру:
– Купила отцу на день рождения. Он всю жизнь на кузне работал. Сейчас немножко стух, в смысле, поуже стал. Должна вам подойти. – Понюхала ткань. – Новенькая. Настоящим льном пахнет. – Зубами оторвала этикетку. – Чего ж вы не разулись? Я вам калоши дам. В калошах сподручнее.
Адэр притронулся к подбородку – показалось, что отвисшая челюсть коснулась груди. Уловив в зеркале собственный жест, посмотрел на свое отражение: лицо – вытянутое, серое, как платье Малики, глаза – две большие синие пуговицы.
Тася заметила его замешательство:
– Если сапоги широкие, можете не снимать.
Адэр встал:
– Выйду на воздух, Анатана подожду.
– Анатан парную проветривает, угар выгоняет, – сказала Тася и вытащила из комода льняные штаны. – Идемте, покажу, где банька.
Адэр тяжело перенес последние дни. От воспоминаний о постоялых дворах, плесневелых ваннах, узких жестких кроватях и пропахших сыростью постелей бросало в дрожь. От слова «банька» по спине побежали такие же мерзкие мурашки.
Спотыкаясь в потемках о невидимые растения, Адэр шел за Тасей по огороду. Безлунное, затянутое черной пеленой небо сливалось с крышами домов. Издалека доносился сиротливый лай собаки. Где-то ухнула ночная птица. Вдруг захотелось сбежать. Тихо повернуть назад, незаметно выбраться на улицу, сесть в машину и унестись куда угодно, лишь бы подальше от смехотворной и унизительной роли рядового инспектора. Но что-то заставляло передвигать ноги и, стиснув зубы, вглядываться в виднеющиеся впереди смутные очертания низенького строения, которое казалось зловещим.
Тася уперлась ладонями в двери. Раздался надсадный скрип, и в кромешный мрак вырвался сноп света.
– Анатан! Встречай, – крикнула Тася, вложила Адэру в руки штаны с рубахой и, пошагав обратно, растворилась в темноте.
Адэр вошел в тесный предбанник, освещенный керосиновой лампой, закрыл за собой дверь. Воздух мгновенно стал осязаемо плотным. Заложило уши.
В противоположной стене открылась дверца, выпустив облако пара. На пороге появился Анатан в исподних штанах.
– Давай-давай. Раздевайся, – протараторил он и скрылся в водянистом тумане.
Адэр сел между стоявшими на скамье ушатами с водой. Рядом на табурете – махровые полотенца. На крючках, вбитых в стену – рабочие вещи Анатана и чистая льняная одежда, на полу – высокие резиновые сапоги, облепленные глиной, и блестящие калоши.
– Яр! Чего так долго? – раздался голос из-за дверцы.
Адэр разделся, обмотал вокруг пояса грубое на ощупь полотенце и вошел в парную. Опустившись на прогретую деревянную полку и глубоко вдохнув горячий воздух с примесью какого-то запаха – то ли травы, то ли цветов, – неожиданно для себя улыбнулся.
