Желая рассмотреть высшее достижение мастерства целиком, Адэр отошел от бюро на несколько шагов. Поймав себя на неприятной мысли, что ищет сходство девушек со своими пассиями, приблизился к карточному столику, украшенному черепаховым панцирем и резной слоновой костью. Заметив в углу крышки клеймо ракшадского умельца, непроизвольно передернул плечами и устремился к напольной вазе из тончайшего стекла, усыпанной драгоценными камнями, обвитой золотой нитью и с оттиском печати тезарского стеклодува.
Всё не то! Огромный старинный особняк и баснословно дорогие предметы интерьера кричат о богатстве хозяев и ни слова не говорят о них самих.
Адэр приблизился к роялю из черного дерева. На крышку был нанесен портрет миловидной девушки, одетой по моде, царившей лет двадцать назад.
Довольно хмыкнув, Адэр провел пальцами по клавишам:
– У вас очень красивая супруга.
– Благодарю вас, – отозвался Ярис, улыбнувшись.
– Где она?
– Гостит у сестры в Ларжетае.
– Не боитесь отпускать одну?
– С ней поехали сыновья.
Неожиданно из задворок памяти выплыли слова жены Анатана.
Адэр опустил крышку рояля:
– С вашим талантом вам бы в любой другой стране цены не было. Почему не покидаете Порубежье?
– О каком таланте вы говорите?
– Вы изобретаете лекарства. Верно?
– Да, – ответил Ярис озадаченно. – А кто вам сказал?
Адэр изогнул бровь.
– Прошу прощения за вопрос. Вырвалось, – быстро дал задний ход маркиз. – Во-первых, за границей и без меня талантов хватает. А во-вторых… – Глядя в чашку, Ярис грустно улыбнулся. – …На кого я оставлю своих пациентов?
Адэр подошел к окну, посмотрел в черное глубокое небо. Как странно устроены люди – свято хранят правду, а ложь выплевывают легко, не задумываясь, как шелуху семечек. Почему бы маркизу не сказать прямо, что в любой другой стране он ежегодно платил бы налог на богатство, а в Порубежье бесплатно наслаждается роскошью, и никому нет до этого дела.
– Меня беспокоит история с вашей служанкой, – произнес Ярис.
Адэр повернулся. Маркиз ничуть не выглядел взволнованным: слеповатый прищур покрасневших глаз, устало опущенные уголки губ, спокойные руки – Адэр мог поспорить, что даже чай в его чашке безмятежно замер. Очередная ложь? Или страдания пациентов закалили и научили не выставлять напоказ чувства?
– Не понимаю, кому девушка и ребенок могли перейти дорогу? – продолжил Ярис. – И каким образом они оказались вместе?
– Спокойной ночи, – сказал Адэр и покинул гостевую залу.
Ночь была неспокойной. Воздух – слишком душный, перина – сверх меры мягкая, кресло – чересчур тесное.
Усевшись на подоконник, Адэр посмотрел на освещенную желтыми фонарями аллею. Дорожка, посыпанная золотистым песком, извиваясь, бежала между цветущими кустарниками. Вдруг аллея исчезла – в парке за ненадобностью выключили свет.
Так же как и аллея, должен исчезнуть лагерь бандитов с его обитателями. Только тогда исчезнет разъедающий душу страх стать всеобщим посмешищем. Если не будет свидетелей унижений правителя – не будет слухов.
Через несколько минут вслед за слугой в его комнату вошли трое – Мун, Йола и Вилар. Взглянув на них, Адэр понял: спать никто не ложился. Слуга откланялся и закрыл за собой дверь.
Адэр жестом указал гостям на стулья – те быстро расселись – и, когда уловил на себе полные внимания взоры, проговорил:
– Я пригласил вас, потому что не имею права молчать. Вы должны знать правду. Расскажу в нескольких словах. Объяснений не ждите. – Опустился в кресло, облокотился на колени. – Я уехал на прииск, а Малика осталась в постоялом дворе. Когда я вернулся, ее нигде не было. Я подождал до вечера, потом взял стражей и отправился на поиски. Через несколько дней мы наткнулись на лагерь беглых уголовников. Потом нашли Малику. И привезли ее к маркизу Ларе с единственной целью – получить заключение о смерти. А она оказалась жива. Вот такая история.
Мун упал на колени, принялся целовать Адэру руку.
– Довольно! – Он вырвал ладонь из пальцев старика. – Я рассказал это не для того, чтобы вы передо мной унижались.
Йола помог брату подняться, усадил его на стул.
– Бандиты должны понести наказание, – вновь заговорил Адэр. – Мне нужна помощь морского народа.
Йола отвел взор:
– Морской народ не воюет.
– Я не говорил о войне. Речь идет о десятке преступников.
– О каком ребенке упоминал Ярис? – спросил Вилар.
– Он… – начал объяснять Адэр и запнулся.
Так вот откуда взялись женские башмаки! Как же он сразу не догадался? Хвала смекалке Вайса и сообразительности Анатана!
– Мальчик помог нам найти Малику, – закончил фразу Адэр и обратил взор на Йола.
– Морской народ не воюет с преступниками, – тихо произнес старик, стиснув костлявыми пальцами острые колени.
– Я не хочу привлекать посторонних людей и давать широкую огласку этому делу. Возможно, у бандитов есть пленники, и они пожелают оставить свое унижение в тайне. Вы ведь тоже не хотите, чтобы на каждом углу обсуждали Малику и ад, через который она прошла, – сказал Адэр и затаил дыхание в ожидании ответа.
Йола упорно молчал.
– Может, среди пленников есть ориенты, – предположил Вилар.
Взор Йола оставался непреклонным.
Адэр подошел к окну, оперся руками на открытые створки:
– Идите спать.
– Мой господин, – раздался несмелый голос Муна.
– Помолчи, – шикнул на него Йола.
– Мой господин! – вновь проговорил Мун уже решительно. – Я хочу рассказать одну давнюю историю.
– Мне не до историй, – сказал Адэр устало.
– Прошу вас, присядьте.
– Правитель не хочет слушать, – упорствовал Йола.
Адэр чувствовал себя опустошенным и подавленным. Но разногласие между стариками насторожило.
– Пожалуйста, присядьте, – настаивал Мун.
Адэр придвинул к нему кресло. Сел. Удивленно посмотрел на Йола – из кроткого и чудаковатого человека он превратился в настороженного хищника. Адэр не успел понять, в какого именно.
Внимание от Йола отвлек осипший голос Муна:
– Родина ориентов, наша с Йола родина, – город-остров Ориенталь – находится посреди Тайного моря. Морской народ частенько приплывал в Порубежье, чтобы обменять рыбу на всякую утварь, которой не было на острове. Кто-то возвращался обратно, кто-то оставался здесь. И вскоре нашей родиной стало нечто единое – Ориенталь и эта страна. В то время она называлась Грасс-дэ-мор. И все было бы хорошо, если бы после ливневых дождей, которые несколько месяцев топили землю, и после сильных землетрясений неожиданно не наступила засуха. Из-за удушливой, убийственной жары море ушло вниз, покатые берега превратились в крутой обрыв, земля растрескалась и покрылась солью. Грасситы, так назывался народ Грасс-дэ-мора, покидали селения и уходили вглубь страны. Ориентам ничего не оставалось, как держаться подле моря. Наши легкие не приучены дышать пылью и зноем.
