Я открыла рот и тут же закрыла, почувствовав волну смущения, но не тут-то было: маэстро Диармэйд был весьма наблюдательным человеком, что не удивительно, ведь иначе как бы он мог стать дирижером.
- Да, оллема Таллия, я вас внимательно слушаю, - голос главного музыкального распорядителя играл всеми цветами радуги, и каждый цвет нес в себе доброжелательность, так что я решилась:
- Маэстро Диармэйд, я не совсем поняла, почему вы попросили нас исполнить колыбельную с эмоциями гнева. Трудно придумать более неподходящую музыку для такого чувства, - произнесла я.
Пожилой мужчина усмехнулся и ответил:
- Случаются ситуации, юная леди, когда у оллама нет выбора. И тогда ему приходится передавать необходимые эмоции через навязанную условиями мелодию, будь это хоть сладострастие через храмовые псалмопения.
Я не смогла сдержать удивления. Мой брови поползли вверх, а другой вопрос вырвался сам собой:
- Неужели бывают такие ситуации?
- Бывают и не такие, оллема Таллия, - снова усмехнулся маэстро. – Многих олламов привлекают к заданиям внутренней и внешней разведки.
Должно быть, вся степень моего глубочайшего изумления была написана на лице, потому что первый оллам королевства усмехнулся в третий раз и продолжил:
- Неужели вы думали, юная леди, что не найдутся люди, стремящиеся извлечь выгоду из подобного актива? Хорошо еще, что круг посвященных крайне узок, да и привлекают к службе на благо отечества только эмоционально стабильных олламов. Не переживайте. Если когда-нибудь придет ваше время, вы будете готовы, и переживать вам будет не о чем, наставники об этом позаботятся, да и трудолюбие – качество полезное, коим вы, несомненно, обладаете.
Оценив мою растерянность от услышанного, главный музыкальный распорядитель обратился к Дарраку:
- Я весьма доволен вами обоими, так что можете сегодня отдыхать, а завтра с утра я жду вас на этом же месте.
С этими словами он повернулся и в своей обыкновенно-стремительной манере прошествовал к двери, у которой обернулся и напоследок произнес:
- И да, юная леди, вы можете звать меня метром, - после чего окончательно исчез из поля зрения, оставив меня в еще большем замешательстве.
Как только эхо размашистых шагов маэстро стихло, я медленно повернулась к Дарраку и спросила:
- Дар, что это сейчас было?
Оллам усмехнулся и ответил:
- Мэтр Диармэйд был впечатлен твоим даром и старанием и взял тебя в ученицы.
Чтобы осознать это предложение мне понадобилась добрая минута, зато потом я едва ли не взвизгнула от восторга, накрывшего меня с головой. Мэтр. Теперь я с полным на то правом могу называть первого оллама королевства мэтром Диармэйдом! Я буду учиться у самого маэстро! Хотелось подпрыгнуть до потолка или начать кружиться. Или повиснуть на шее у Даррака. Хотелось сделать хоть что-нибудь, что дало бы выход эмоциям, но сдержанность победила, и я только широко и радостно улыбнулась.
Однако, несмотря на такую хорошую новость, червячок подозрений грыз где-то глубоко.
- Дар, это чудесно, но… Но что он говорил о привлечении олламов к службе в разведке? – снова спросила я, затаив дыхание.
- Это правда, Талли. Наши способности довольно часто используют, но корлевству и его жителям это только на пользу. Наш дар позволяет избегать бунтов и массовых беспорядков, именно благодаря олламам в Залдане уже много сотен лет спокойно и тихо, - успокаивающим тоном поведал Даррак. – Вот во дворце, к примеру, всегда находятся штатные олламы, следящие за обстановкой и, когда необходимо, направляющие мысли придворных в более мирное и менее амбициозное русло. А благодаря празднику Зимнего Солнцестояния в дворце вообще налажена текучка придворных. После него они массово женятся, а спустя девять месяцев в новоявленных семьях прибывает пополнение, и они отбывают из столицы. Его величество такое положение вещей вполне устраивает, а тех, кому он склонен доверять, он оставляет при себе.
Я кивнула. Что-то в этом рассказе меня царапнуло и заставило напрячься.
- Дар, - медленно, пытаясь поймать ускользающую мысль за хвост, произнесла я. – А почему именно благодаря празднику Зимнего Солнцестояния?
Даррак странно на меня посмотрел, но все же ответил:
- Это самый знаменательный праздник, на него приглашается самое большое количество гостей и олламов.
- Для воздействия? – начала осознавать я.
Даррак кивнул, а меня будто сковало морозным воздухом.
- То есть та самая первая мелодия перед балом оказала на всех присутствующих влияние? – уточнила я, чувствуя, как леденеют пальцы.
- Да, - ответил оллам, прищурившись.
- Какое? – почти шепотом спросила я, а к горлу подкатил комок. Мне не нужен был ответ. Я уже знала его. Ведь не просто так в тот вечер мне было так легко с Даром, не просто так я реагировала на его внимание так, будто оно было вполне естественным. На глаза набежали слезы. Неужели… Нет, мне даже подумать о таком было страшно.
Будто услышав мои мысли, Даррак встал со своего места, опустился передо мной на корточки, взял мои ладони в свои и успокаивающим голосом произнес:
- Талли, малышка, прекрати воображать себе всякие ужасы, - я с трудом сглотнула, а он продолжил. – Та мелодия была всего лишь толчком, поощряющим к обнажению испытываемых чувств, причем с очень кратким временем воздействия: всего до рассвета. С момента окончания воздействия прошло уже три дня.
Его сапфировый, поблескивающий гранями голос медленно, но верно разбивал сгущавшуюся вокруг меня темно-серую пелену отчаяния.
- Талли, эта мелодия не пробуждала чувств. Ни моих, ни твоих, ни кого бы то ни было еще. И никого ни к чему не принуждала. Она просто стерла самовозведенные барьеры из предубеждения и смущения. Вот и все. Я любил тебя до нее. И люблю сейчас, когда ее действие давно выветрилось.
В его глазах мелькали голубоватые отблики, а в серебряном море бушевал настоящий шторм.
Я судорожно вздохнула и шепотом спросила:
- Правда?
Дар сжал мои ладони крепче и ответил:
- Правда.
Робкая улыбка коснулась моих губ. Всхлип так и не вырвался, а сухой ком сам собой рассосался. Мой Дар. Он любит меня. Не знаю, что он увидел в моих глазах, но его губы тоже тронула улыбка.
- Глупышка, - произнес он, а затем встал, потянул меня на себя, заставляя подняться с места, и крепко прижал, - Любимая моя маленькая глупышка.
Я прижалась щекой к груди, вдыхала его запах, такой родной и желанный, чувствовала как он целует мои волосы и гладит по спине вдоль позвоночника и улыбалась. Нет, я не считала себя глупышкой, пусть даже маленькой и любимой, но сейчас мне совсем не хотелось спорить. Мой Дар…
Глава 15
Следующую неделю маэстро Диармэйд приходил в наш малый зал с белым роялем каждый день и проводил часовой урок, делая замечания, подсказывая и давая все новые и новые задания, причем не столько мне, сколько Дарраку, официально назначенному моим куратором. Мэтр ставил задачу перед нами обоими, а молодому олламу оставлял право решать, каким именно путем добиваться ее достижения. Наш дуэтный репертуар потихоньку множился, а мне становилось все легче переключаться на нужные эмоции и вплетать их в мелодию.
