— Маркас, все хорошо? — поинтересовалась метресса Линдберг, не понимая причины столь глубокой задумчивости.
Мужчина моргнул и медленно кивнул.
— Да.
А потом неожиданно для собеседницы протянул руку и отвел выбившуюся прядь, упавшую ей на глаза. Санна замерла. Движение было легким, ни к чему не обязывающим, но таким искренним, что ей захотелось потянуться за ласковыми пальцами.
Женщина подняла взгляд на Маркаса и встретилась с его глазами. Даже при лунном свете их удивительно глубокий синий цвет был различим, не превращаясь в очередной оттенок серого. Лорд Двейн на мгновение застыл, а затем приблизился на полшага, наклонил голову и прикоснулся к ее губам. И, возможно, поцелуй так бы и остался лишь прикосновением — Маркас Двейн был джентльменом и не стал бы проявлять большую свободу действий, чем уже проявил, без поощрения — но Санна ответила. Ее тело охватила тоска по теплу, по объятиям, по ощущению себя, как желанной женщины. Она подалась вперед и обхватила лицо мужчины ладонями, едва касаясь, только, чтобы ощутить начинающую колоться короткую, еще не заметную глазу щетину. Ощущение оказалось настолько приятным, что ее пальцы дрогнули, и в тот же момент, она почувствовала, как сильные мужские руки обхватывают ее, заключая в крепкие объятия. Женщина ощущала скрытую мощь удерживающих ее, прижимающих к твердому мужскому телу рук, и едва сдерживалась, чтобы не заурчать, так это было приятно. А Маркас… Поддавшись порыву, он не ожидал, что тот будет разделен, и уже стал думать, как вести себя после нелепой ситуации, как почувствовал ее маленькие пальчики на своих щеках. С того самого момента мир перестал существовать. Не было ни темного небосвода, ни звезд, ни луны, ни освещенной их бледным светом дороги. Была только женщина в его объятиях, теплая, желанная, родная. Последняя мысль пронзила мозг молнией. Маркас Двейн сжал Санну еще крепче, а поцелуй стал почти сумасшедшим.
Растворялась в приятных прикосновениях, в уже забытой близости, метресса и не подозревала, что целующий ее мужчина уже принял решение. Пусть никто не мог этого даже предположить, но Лорд Маркас Двейн был романтиком. Не будь в его характере этой черты, он бы давно обзавелся подходящей супругой и парочкой ребятишек, а не проживал годы в поиске той самой, рядом с которой успокоится сердце. И вот теперь, когда он ее нашел… Мужчина не собирался давать Санне Линдберг и шанса на отступление. Это была его женщина. А за свое Маркас Двейн привык бороться. Бороться и побеждать.
Глава 11
Путь не занял много времени. Пришлось снова вернуться на городской холм. Я чувствовала, что Грейнну тяжелее, чем обычно, подниматься в гору, слышала его частое шумное дыхание и мысленно желала злосчастному бандиту вех возможных неприятностей, но снова предлагать помощь не решилась. Мой дом, двухэтажный небольшой особнячок, располагался не на самом пике городского холма — наиболее престижном месте — чему я несказанно радовалась, особенно теперь. Остановившись перед кованой калиткой, я дернула за цепочку. Через мгновенье раздался приглушенный звон со стороны дома — звонок — а еще через полминуты входная дверь распахнулась, и на пороге появился силуэт крепкой мужской фигуры. Слуга быстро преодолел расстояние между крыльцом и калиткой и открыл ее со словами приветствия, овеянными нотками беспокойства:
— Леди Адерин, что-то вы поздно, — увидев рядом со мной Грейнна, которого я по-прежнему держала за руку, он осекся и продолжил настороженным тоном: — Позвольте поинтересоваться, кто ваш гость?
— Не сейчас, Падрэйг, — ответила я, проходя во двор и заводя партнера. — Лорду Бойлу необходима наша помощь, он ранен.
Взгляд слуги во мгновение ока стал цепким, веки сузились в легком прищуре.
— Да, миледи. В какую комнату?
— Я оставлю дверь открытой, — ответила я и потащила Грейнна в дом.
Падрэйг запер калитку и нагнал нас уже в холле прямо перед лестницей на второй этаж. Увидев, как Грейнн морщится на каждой ступеньке, старый слуга предложил:
— Я мог бы помочь благородному лорду.
— Благодарю, я справлюсь, — сцепив зубы, вполне ожидаемо отказался этот упертый баран… то есть партнер.
Лестница далась олламу нелегко, но быстрее, чем я ожидала, однако звук его дыхания, разбавленный присвистом, выдавал степень напряжения. Мысленно в который раз помянув мужские заморочки, я повела его к ближайшей комнате. Спальня была из числа хозяйских, но сейчас это было совершенно неважной мелочью, в отличие от сочащихся кровью ран моего защитника.
Оставив дверь открытой, чтобы Падрэйг не промахнулся, я провела Грейнна внутрь комнаты и указала на заправленную кровать:
— Присаживайся.
Молодой мужчина отпустил мою руку и занял предложенное место, не издав ни звука, но я-то видела, как на его скулах заплясали желваки. Чтоб тому мерзавцу месяц с нужника не слезть! Скинув собственный плащ на стул, я подошла к партнеру и стала помогать стягивать его собственный, так и не застегнутый. Избавившись от верхней одежды, я потянулась к пуговицам рубашки. Расстегнула первую и почувствовала, как партнер замер, а потом накрыл мои руки своей ладонью и мягко, но твердо отвел, а затем произнес.
— Я сам.
И я бы поспорила. Я уже воздуха набрала, чтобы высказаться по поводу неуместного упрямства. Ведь видно, что раны доставляют ему боль и дискомфорт, так зачем же их лишний раз беспокоить? Но в этот момент в открытую дверь постучались и в комнату вошел Падрэйг.
— Леди Адерин, лорд, позвольте мне, — произнес он.
Грейнн кивнул, а я отошла, освобождая место.
Поставив на прикроватную тумбу поднос с какими-то баночками, миской с водой, бинтами, тряпками и какими-то инструментами, слуга повернулся к Грейнну, оглядел пропитанные кровью прорези, хмыкнул и быстро довершил начатое мной дело. После чего взял нож и в несколько движений разрезал рубашку так, что снимать ее не пришлось — только собрать лоскуты.
После чего еще раз оглядел порезы, снова хмыкнул, и потянулся за одной из принесенных склянок, чтобы, протянув ее Грейнну, произнести:
— Залпом, лорд Бойл.
— Это что? — поинтересовался партнер, принимая склянку здоровой рукой.
— Обезболивающее, — с какой-то странной усмешкой ответил ему Падрейг.
Оллам принюхался и усмехнулся в ответ, после чего опрокинул в себя содержимое склянки и слегка сморщился, делая резкий короткий вдох. По комнате поплыл приятный даже на нюх терпкий запах коньяка.
Падрэйг одобрительно хмыкнул, забрал склянку и принялся очищать раны. Перед обеззараживанием Грейнну была выдана еще одна порция «обезболивающего». А когда дело дошло до иглы, слуга повернулся ко мне и произнес:
— Леди Адерин, вы не могли бы отдать распоряжения по поводу одежды для лорда? В этой ему будет некомфортно.
Я кивнула и вышла из комнаты. Старый прохвост знал, как выдворить меня из комнаты без скандала: скажи он, что дальнейшее действо не для глаз юных леди, я бы ни за что не ушла, но, попросив о помощи человеку, которому я была обязана теперь больше, чем жизнью, он не оставил мне выбора.
