Молодой человек оглянулся, увидел свой кошелек, и его брови поползли вверх. На лице появилось изумленное выражение, как будто незадачливый владелец предмета недоумевал, как так могло получиться, что бумажник выпал.
Мужчина плавным движением наклонился, чтобы поднять пропажу, а затем поднялся и, посмотрев на меня, улыбнулся. Улыбка была приятная.
— Благодарю вас, леди. Если бы не вы, я бы оказался в неприятной ситуации.
— Не стоит благодарности, — ответила я и намерилась продолжить свой путь, но молодой человек остановил меня словами:
— Еще как стоит. Кому же моя благодарность должна быть адресована? — карие, почти черные глаза незнакомца смотрели внимательно, с цепким интересом.
— Поверьте, это совершенно ни к чему, — улыбнулась я.
— И все же… — незнакомец не собирался уступать.
— Слуагадхан, — раздался рядом знакомый голос с настороженными нотками.
Я обернулась. Лиадейн стояла в трех шагах и старательно держала на лице смесь из трепетной радости, удивления, любопытства и легкого неодобрения. Ее взгляд был устремлен на мужчину, меня же девушка подчеркнуто не замечала.
— Свет мой! Я ждал тебя, — незнакомец преобразился в мгновение ока, расцветая обожанием. Но подспудно ощущалось в этой трансформации, что-то нарочитое.
Я сморгнула. То, что мне не нравится скрипачка, не значит, что она не может нравиться кому-то другому.
Лиадейн улыбнулась.
— Представляешь, я обронил бумажник, а эта милая леди не дала мне оконфузиться, указав на пропажу, — продолжил молодой человек, подходя к однокурснице и целуя ее руку в запястье, не скрытое перчаткой. Интимный жест, на который Лиадейн ответила еще одной идеальной улыбкой.
— И вот теперь я хочу узнать, кому обязан лорд Слуагадхан Броган.
Не обращая внимание на глухое раздражение, свозящее в осанке и резком движении, которым скрипачка оправила полушубок, я улыбнулась и ответила представившемуся мужчине:
— Адерин Лори. Приятного дня, лорд Броган.
Молодой человек склонил голову в учтивом жесте. Лиадейн же продолжала делать вид, будто меня не существует, старательно рассматривая букет. Считала розы? Я усмехнулась своим мыслям и продолжила путь. Сегодня меня ждет замечательный день, и недовольным гримасам избалованной девицы его не испортить.
* * *
Устроившись в карете и оправив каждую складочку плаща, Лиадейн обратилась к спутнику, тщательно скрывая недовольное раздражение.
— К чему был этот спектакль, Слуагадхан?
Мужчина улыбнулся красавице.
— Спектакль?
— С Адерин. Ты ведь ее знал и без этого крайне нелепого знакомства, — оллема поджала губы, не в силах совладать с бурлящими эмоциями.
— Я знаю многих, тогда как они о моем существовании и не подозревают, дорогая. А быть представленным герцогской дочери никогда не будет лишним.
Лиадейн с подчеркнутым безразличием повернулась к окну.
— Свет мой, тебе совершенно не о чем переживать, — улыбнулся лорд Броган.
— Я не переживаю, Слуагадхан. Это исключительно твое дело, с кем ты желаешь водить знакомство, — произнесла Лиадейн, не глядя на собеседника.
— Милая, — позвал Хан.
Лиадейн не ответила, продолжая изучать пейзаж за окном.
— Милая, — повторил мужчина, касаясь руки своей дамы. — Она не стоит и твоего мизинца.
— Это очевидно, — с прежним холодом в голосе ответила девушка, но в стекле уголки губ ее отражения дрогнули в удовлетворенной улыбке.
* * *
Моё огненное море обмелело и высохло: деревья городского парка сбросили когда-то яркую, а теперь пожухлую и потускневшую листву. Сейчас парк был похож на пустой храм, с множеством колонн. Крышей ему были свинцовые тучи, нависшие так низко, что, казалось, касались верхушек деревьев. Такой нерукотворный храм, наверное, самый честный: в нем нет границ и преград.
Я стояла у парапета, на своем любимом месте. Теплый плащ и горячая выпечка матушки Потс согревали, добавляя веселых красок в окружающую суровую серость. Мне нравилось вдыхать холодный воздух, он давал необычно яркое ощущение жизни, готовой на действия в любой момент.
Преддверие зимы для меня было временем прощания с этим чудесным местом. В мороз уже не посидишь на лавочке без движения. Поэтому, расправившись с шоколадным пирогом, я подхватила сумку и направилась по каменной лестнице вниз, чтобы пройтись между деревьев по шуршащим листьям, благодаря чудесное место, за те мгновения покоя, которыми оно со мной щедро делилось.
Людей на тропинках было совсем немного. Погода располагала к посиделкам в кругу семьи за чашкой горячего чая или травяного отвара. И только немногие, презрев домашний уют, теперь выбирались под хмурое небо и порывистый ветер.
Расчищенные дорожки были как всегда аккуратны. Поэтому я сошла с тропинки из мелкого гравия и погрузилась в пряный звук шелеста и хруста. Каждый шаг рождал новый виток в симфонии мелодичного приятного шороха. На губах сама собой появилась улыбка. В воздухе витал спокойный гул далеких приглушенных голосов, мягкое шуршание гравия дорожки, разбуженного чужими шагами и едва слышимого свиста потоков ветра в обнаженных сонных ветвях деревьев.
Но в следующий миг этот многообразный и самобытный звуковой мир стал лишь фоном для яркой искорки. Я замерла. По воздуху в невидимом танце плыла лунная мелодия, нанизанная на тонкую серебряную нить. Негромкая, но завораживающая она заставляла прислушиваться, ловить каждую нотку. Следуя музыкальному следу, я пошла на звук.
Серые стволы деревьев расступились, открывая источник мелодийной истории: молодой мужчина сидел на одной из лавочек, прижимая скрипку к плечу. Пальцы нежно скользили вдоль грифа, смычок ласково касался оплетенных металлом музыкальных нервов. Мелодию изорванным штандартом трепало от эмоций музыканта. Она взмывала и опадала, словно пытаясь поведать о чем-то, но не находила слов. Я замерла рядом с деревом, вслушиваясь, всматриваясь, стараясь понять. А музыка стремилась ко мне, будто теплая волна воздуха, замирала в волосе от лица, не решаясь прикоснуться, проникала под кожу крыльями бабочек. Мелодия скреблась тоской и сожалением, оставляя после себя ощущение прикосновений чужих внезапно обессилевших пальцев.
Мой взгляд скользил по кистям скрипача, по широким плечам, распахнутому вороту рубашки, не скрытой плащом, по сжатым губам, коротким черным волосам с серебряной прядью к стального цвета глазам, смотрящим, казалось, в саму душу и выворачивающим ее наизнанку. Какой же ты дурак, Грейнн Бойл.
Десяток шагов — и вот я уже рядом с его скамьей. Если бы расстояние до его скрывшегося в защитный кокон сердца можно было преодолеть так же просто.
Мелодия превратилась в остывающий огонек и постепенно угасла. Я присела на скамью, соблюдая приличествующее расстояние. Грейнн молча смотрел мне в глаза, ожидая моих слов. Его рука, удерживающая смычок, лежала рядом. Прикоснувшись к ней ладонью, я посмотрела олламу в глаза.
