Книга Древнее зло в кресле босса, страница 43 – Оксана Алексеева

Выбирая из трех довольно адекватных вариантов, я сразу после звонка сорвалась на мармеладную фабрику – выбрала самый неадекватный путь. Тем и горжусь, на самом деле. Отвага и полное отсутствие предсказуемости – это все, что я могу назвать оружием. Пусть мне информацию предоставляет тот, кто ею в большей степени обладает. Ну и хотелось убедиться, что Татьяна в данный момент не рыдает на широкой груди в дорогом пиджаке, выдавая все подробности моих намерений.

Она, к счастью, не рыдала. Но выглядела встревоженной:

– Люба, ты зачем здесь?

– Хочу сварганить моему бойфренду кофе и позвать на свидание, – успокоила я. – А ты как поживаешь? Давно не виделись!

– Плохо поживаю, – призналась Татьяна шепотом. – Но пока держусь.

– Молоток! Так он у себя?

– Занят с отчетностью. Подожди немного, я сообщу о твоем приходе.

– Еще чего! Невеста не сообщает о визитах – невеста врывается и убеждается, что в рабочее время ей не изменяют!

– Вон оно что… – Татьяна принимала любое мое решение и проникновению в логово зла не препятствовала.

Я распахнула дверь и смутно обрадовалась приветливому взгляду:

– Уборщица? Я думал, что ты будешь переваривать дольше.

– А я быстрая, Григорий Алексеевич. По крайней мере, до меня успело дойти, что последнее свидание не удалось. Повторим?

– С удовольствием. Если ты перестанешь называть меня «Алексеевичем».

– С удовольствием, – я дотошно придерживалась его же тона. – Если ты перестанешь звать меня уборщицей.

– Кажется, мы это уже проходили, – он улыбнулся шире.

– Кажется, не все из нас настолько быстрые, чтобы схватывать на лету, – парировала я.

– Твои адаптивные способности потрясают! – непонятно за что похвалил меня монстр. – Так когда свидание? Я хочу зарезервировать столик.

– Никаких столиков! – я вскинула руку. – И никаких амулетов. Давай уже начнем по-человечески, а не как все эти богатенькие пижоны.

– Я и есть богатенький пижон, не забыла?

– О, а я-то было решила, что ты намного больше, – я тоже растянула губы в улыбке. – Сегодня и начнем. Заканчивай с делами, а я тебе пока бодрящего месива наколдую. Лучше жри его, чем людей.

– Как вежливо!

Я на развороте замерла и снова обернулась к нему с улыбкой:

– Гриша, я мало что понимаю в ситуации, кроме одного – ты от меня ждешь далеко не вежливости.

– Чего же я жду?

– Вот это и выясним, когда по-человечески начнем.

– Какой ужас – ты мною командуешь! – деланно возмутился он. – Осторожнее, Любовь, я абсолютно точно не отношусь к мужчинам с положительным характером.

– Помню-помню. Самец, которых мир еще не знал. Мурашки по спине от предвкушения.

Мой запал на этой фразе и иссяк, хотя продержалась я отлично. Но это ж сколько потребуется силы воли и энергии для постоянного поддержания той же демонстрации беззаботности? Однако в прорубь не ныряют с сомнениями. И не ныряют медленно и аккуратно, рассчитывая собственные силы. Помимо того, на мне лежала ответственность – если я союзникам не покажу, как ныряют в прорубь, то смогу ли от них требовать того же?

⁂

Беспокоясь о глобальном, я упустила из виду мирское: вышло так, что я сама мужчину на свидание позвала, причем обрубив его вариант времяпрепровождения. А значит, и программу мероприятий я вынуждена составлять сама. Как забавно устроено мироздание: вроде мир спасаешь, а должен думать о каких-то банальностях. Но иначе не получится, ведь для хорошего допроса нужна подходящая обстановка и, как минимум, два полицейских: хороший и плохой. Из меня вышло бы только полтора хороших полицейских.

– Татьяна, до конца дня меня не будет, – раздался голос директора в приемной, пока я возле окна придумывала стратегию. Он развернулся и закончил мне в спину с явной улыбкой: – Надеюсь, что не будет. Любовь, я готов.

– К чему? – переспросила по инерции, подсознательно ожидая от него услышать дельную подсказку о плане свидания.

– Сказал бы, что к Любви, но прозвучит двусмысленно. Обожаю двусмысленные формулировки!

– Кто бы удивлялся. Ладно, поехали. Только не на твоей машине!

– То есть мы никуда не спешим? – он, похоже, немного расстроился.

– То есть я не спешу в ад, – поправила я, случайно перефразировав опасения Василия. – Ты бывал в метро?

В метро мужчина, похоже, бывал неоднократно – по крайней мере, не растерялся и лишь слегка кривился от скоплений человечинки. Решив, что это может служить неплохим началом допроса, я с того и начала:

– Тебе, похоже, здесь не нравится?

– Отнюдь, – он занял свободное место в вагоне. Я присела рядом. – Раньше даже специально спускался сюда для подзарядки. Но предпочитаю часы пик – пихнешь кого-нибудь локтем сзади и аккуратно отступаешь. В идеальном случае обеспечены крики на несколько минут вперед.

– А, понятно, паразит.

– Твои комплименты все еще приятно радуют, Любовь.

Но я говорила беззлобно – пыталась разобраться:

– Да я в том смысле, что ты эмоциональный паразит, это мы уже и так выяснили. Мне вот интересно, Гриш, а как часто я сама бывала жертвой?

– К сожалению, нечасто. Ты легко раздражаешься, но и легко гасишь раздражение. Выплескиваешь его самым быстрым путем и живешь дальше. Реши я сесть только на эту диету, то давно умер бы с голоду.

– Удивительно, – я задумчиво качала головой. – А с моей стороны видится, что я в твоем присутствии постоянно злюсь.

– Зачем ты об этом спросила? Хотела спасать других, жертвуя собой?

Я даже вздрогнула – насколько точно он уловил мою недавнюю мысль. И признала:

– Рассматривала этот вариант на самый крайний случай. Не то чтобы я считала себя какой-то отмороженной героиней, но что-то такое во мне есть – желание все исправить, любой ценой.

– Видимо, самое главное, что ты хочешь исправить, – меня?

Он обескураживающе искренне и открыто улыбался. К счастью, рядом с нами не сидели пассажиры, а то такой диалог мог бы их заинтересовать.

И я беззастенчиво улыбнулась и кивнула, подключая к разговору немного флирта:

– А у меня получится?

– Нет, – он ответил спокойно и однозначно. – Можно изображать из себя кого угодно и как угодно долго, если это приносит прибыль. Но природу не изменишь.

Я наклонилась к нему почти вплотную, чтобы следующую фразу точно никто вокруг не смог уловить:

– Кто ты, Гриш? Ведь есть какое-то название этой твоей природы?

Он демонстративно – вот прямо с конкретной наглостью – перевел взгляд на мой рот, задержался на нем, подчеркнул беспробудную самоуверенность, а потом неспешно поднял взгляд снова на глаза. И сказал так, будто только что не пытался меня сбить с толку, а последний вопрос нагло проигнорировал: