— Ладно, Кати, не ворчи, — миролюбиво попросила я. — Лучше поскорее приведи платье в порядок, пока матушка не увидела. А потом принеси мне чаю, что-то я совсем озябла. Да попроси у кухарки пару плюшек, она даст.
Пока Кати занималась делами, я снова села за станок с вышивкой. Как ни странно, вопреки моим опасениям, мысли совсем не отвлекали от работы. Возможно, потому, что зашить осталось только фон — большие цветовые пятна по краям картины. Размеренно работая иголкой, я удивлялась, насколько иначе все выглядит, если ты — взрослый. Оказывается, мама все эти годы занималась только мной, тогда как я — тайком сбегала с уроков, чтобы хоть мельком ее увидеть. А папа-барон, наоборот, считает, что это я делаю ему одолжение, постоянно отрывая от работы, а не наоборот. А Его Величество устраивает бал-отбор и приглашает десятки девиц для принца, хотя невесту ему уже почти выбрал сам. Странные они все-таки, эти взрослые.
Хотя я очень боялась реакции моей матушки на наш с папой-бароном сговор (она, все-таки, настоятельно предупреждала меня не сильно близко общаться с нашей родней), ни на следующий день, ни еще через два дня гроза так и не грянула. Либо папа-барон сумел-таки уговорить ее позволить мне это маленькое своеволие, либо (что более вероятно) эта новость до нее еще не дошла. Оно и понятно, в замок опять пожаловали гости. На этот раз приехал сосед — муж госпожи графини. Я в очередной раз убедилась, что папа-барон был прав: «Сам Граф!» оказался абсолютно обычным человеком. Он был старше чем даже папа-барон, наверное, одного возраста с Его Величеством. С виду, обычный немолодой рыцарь: с крепкими руками, обильной сединой в волосах и пивным брюшком над дорогим, в серебряных бляхах, поясом. Он громко говорил, еще громче смеялся и, не чинясь, сразу попросил называть его не иначе как «дядюшка Удо», раз его супруга приходится папе-барону ближайшей родней.
При нем графиня вдруг стала почти незаметной, словно выцветший узор на гобелене. Теперь она чинно сидела рядом с мужем, время от времени включаясь в светскую беседу, не делая замечания слугам, не ссылаясь то и дело на своих столичных знакомых… Зато мама блистала в гостиной, всеми силами стараясь произвести впечатление. Впрочем, подозреваю, что ее усилия опять были напрасны. Судя по общению, Его Сиятельство был не только соседом, но и добрым приятелем папы-барона. Они тут же завели беседу на свои, важные для мужчин, темы, то и дело спохватываясь и извиняясь перед дамами, чтобы тут же вновь вернуться к проблемам прироста пихты в жаркое лето или желаемом количестве оленей на квадрат леса.
Кстати, об оленях. Граф оказался заядлым охотником, и они с папой-бароном уже успели поохотиться с наших (то есть, конечно, в папы-барона) лесах. Поэтому наше меню на ближайшие дни разнообразилось дичью. Но если оленье жаркое я ела вполне с удовольствием, то фазаны в вине меня, честно говоря, не порадовали. Не понимаю, что такого изысканного находят аристократы в этих птицах. По-моему, курица как курица, только сухая и жилистая. В поместье дедушка тоже иногда приносил с охоты фазанов, тогда бабушка долго тушила их в котелке с маслом и большим количеством бульона. Получалось просто и сытно, и не так жестко. А здесь кухарка следовала какому-то специальному рецепту и, в итоге, получалась какая-то гадость. Но взрослые в один голос нахваливали этих фазанов в вине, то ли не хотели огорчать кухарку, то ли стеснялись признаться в пристрастии к селянской кухне.
Так что из-за стола я сегодня встала почти голодная, поэтому совсем не расстроилась, когда мама непререкаемым тоном велела «детям отправляться в свои комнаты». Учитывая, что сестренку с братиком по-малолетству за общий стол еще не приглашали, а Лили уже давно исполнилось шестнадцать, под «дети» подразумевалась я. Ну и ладно. Если бы гость был таким же необычным и интересным, как господин Кароль из столицы, я бы ещё огорчилась. А что нового может рассказать папин сосед?
Подумаешь! Если мне действительно будет интересно, почему в жаркое лето пихта растет хуже, чем в дождливое, я всегда могу поискать в библиотеке нужную книгу. А если спросить у папы-барона, или даже у его секретаря, то нужную книгу мне вообще потом пришлют в комнату со служанкой. Хотя, если честно, то даже ребенку понятно, что в сухое лето все растет хуже. Не зря же мы детьми всей гурьбой таскали в огород воду из ручья. А про плотность «прирост» и что там еще… я почитаю когда-нибудь потом, когда буду хозяйкой настоящего поместья. Тогда у меня, наверняка, будет свой лес, и я непременно научусь им правильно распоряжаться.
А мужчины, тем временем, явно тяготились невозможностью поговорить откровенно. Прекрасно зная отношения своих дам, они не спешили оставить их одних. Но и беседовать свободно при них тоже было не очень удобно. Наконец-то, после долгих переглядываний с мужем, графиня сослалась на головную боль и, извинившись, удалилась. Баронин же, с плохо скрываемым облегчением (Эх! Не блистать ей с столичных салонах — мимоходом отметил граф), поспешила оставить мужчин, чтобы они могли спокойно обсудить свои дела за бокалом ренвайна. Поскольку охоту и леса они уже так или иначе обсудили, речь зашла о последних столичных сплетнях.
— Хендрик, — начал граф неспешно, — Напомни-ка мне, как девичья фамилия твоей Анны? Не фон Дюринг ли?
— Фон Дюринг А в чем дело? С чего это тебя так заинтересовал провинциальный род?
— Да не меня. Представляешь, приглашает меня недавно глава королевского Маговедомства и говорит: «Удо, дружище, ты же интересуешься геральдикой. Проверь, пожалуйста, связи этого рода до ***— надцатого колена. Надо вычислить, с кем из крупных магических родов они в родстве». Ну, если ты не знаешь, так всегда делается, если в каком-то мелком дворянском роду внезапно очень сильно проявляется магия. Как правило, такое родство непременно находится, кроме, конечно, тех случаев, когда речь идет о непризнанных бастардах.
— Подожди, Удо, ты так уверенно это утверждаешь. Но разве не может магия проявиться спонтанно, в силу, скажем, случайного брака (или случайных браков) с подходящими партнерами.
— Может, конечно, у одного или двух отпрысков. И, как правило, речь идет только об усилении слабой искры, которая изначально имела место быть. А магией у нас, как ты знаешь, владеют только дворяне.
— Владели, Удо. Владели. До того, как перестали учить своих сыновей порядочности и разборчивости в связях.
— Ой, Хендрик, не будь таким моралистом, будто ты лет на пятнадцать меня старше, а не моложе. Тем более, Его уважаемое Величество делает все, чтобы это правило оставалось неизменным. Знаешь, сколько новых рыцарских родов появилось в государстве по его милости? На целый альманах хватит.
— Ну, появились и появились. Иногда нужен и приток новой крови. Не знаю, как ты, а я со всеми окрестными родами нахожусь хоть в каком-нибудь, да родстве. Не знаю, сын подрастет, надо будет искать невесту подальше отсюда. Кстати, ты своему старшему еще никого не присмотрел? Или ждешь королевского бала?
— Да нет, в отличие от моей дражайшей супруги, я лично просил Ее Величество, чтобы моего оболтуса исключили из списков в этот раз. Пусть погуляет до следующего случая. У мальчишки еще ветер в голове, а мне потом выслушивай жалобы обиженных родителей молодой виконтессы… Но это все не важно. Копал я, значит, по этим Дюрингам, копал… Думал уже, опять тупик, побочная непризнанная ветвь.
