Онлайн книга «Фурия XXI века»
|
Морис выключил компьютер и поднялся в свою комнату. Странно, но ему не хотелось спать… Он подошел к окну с намерением задвинуть шторы. И невольно залюбовался… Серебряным коромыслом на плече ночи сиял месяц, и, точно брызги хрустальной воды, мерцали звезды. В его глазах отражались блики зыбкого света, а он думал о том, что давно не был дома. И что все чаще ему начинало казаться, что его дом здесь… Все это могло показаться странным со стороны, но Морису Миндаугасу это представлялось естественным. Он приехал погостить к старому другу, увидел на вечеринке Ее и тотчас потерял голову, напросился на работу в ее детективное агентство и постарался стать незаменимым. Насколько это удалось ему, сказать трудно. Да, Мирослава оценила его таланты, ведь по образованию он юрист, как и она сама, к тому же отлично ладит с компьютером, да и в расследовании не раз и не два подбрасывал идеи, которые помогали докопаться до истины. Волгина, надо отдать ей должное, никогда не занижала его вклада, как, впрочем, и ничьего другого. Помогло ему и его страстное увлечение кулинарией. Хотя тут, пожалуй, его таланты больше ценили его друзья, чем сама Мирослава, в еде довольно неприхотливая. Но он до сир пор не знал самого главного – как она относится к нему, испытывает ли более трепетные чувства, чем удовлетворение от совместной работы… Не мог же он напрямую спросить ее об этом? Хотя почему и нет? Наверное, потому что все еще казалось ему зыбким, как этот мерцающий свет за окном. Интуиция подсказывала ему, что пока еще рано говорить о своих чувствах и тем более просить ее ответить на них… Пока Морис предавался переживаниям, Мирослава и Дон уже видели десятый сон. – Чем вы собираетесь заняться сегодня? – спросил Миндаугас свою работодательницу утром. Мирослава вздохнула, зачем-то размешала чай в чашке, в которой никогда не было сахара, и ответила: – Продолжу знакомства с женщинами Мерцалова. – Думаете, надо? – Я должна отработать эту линию до конца. Он кивнул в знак согласия и спросил: – Чем заняться мне? Она пытливо посмотрела ему в лицо и тихо сказала: – С моей стороны будет большой наглостью, если я попрошу тебя подрезать кусты роз у забора? Он весело рассмеялся. – Прости, – пробормотала она, – ты устраивался на работу не садовником. Он легко коснулся длинными пальцами ее руки. – Нет-нет, что вы, я с удовольствием подстригу розы. – Тогда почему ты смеялся? – У вас было такое выражение лица! – Какое? – Просительное… – Поняла, как у просительницы у парадного крыльца. – Она тоже рассмеялась. Потом стала серьезной и проговорила задумчиво: – Хотелось бы мне знать, что раскопала полиция и почему Шура вчера как в рот воды набрал. – Может быть, спросить его об этом? – Ага, так он тебе и скажет, тем более что, по его мнению, я утаиваю информацию… – Но ведь мы ничего не утаиваем! Просто еще не все систематизировано. – Но Шура думает иначе. – Да, наверное, надо попытаться взглянуть на вещи и с его точки зрения, – заметил Морис. – Как-нибудь обязательно взглянем, а пока я побежала, спасибо за завтрак. – Не за что, – произнес он, глядя ей вслед. Морис был уверен, что к обеду она не вернется. А на ужин решил приготовить свекольник, запеченного карпа, которого и Дон одобрит, и кугялис – картофельную запеканку. На десерт можно подать творожный сыр с тмином. Морис надеялся, что Наполеонов тоже пожалует к ужину и им с Мирославой удастся его разговорить. Может, это удалось бы сделать и вчера, если бы не Люся. Ох уж эта Люся! У Миндаугаса при одном воспоминании о ней мурашки начинали бегать по коже. Когда Мирослава приехала в местный драматический театр, ей пришлось предъявить удостоверение, а потом объясниться с директором Павлом Максимовичем Емильяненко – довольно молодым блондином с холодными зеленоватыми глазами и тонким ртом. Он внимательно выслушал ее объяснения и спросил, почему она решила встретиться с Вероникой Хованской именно в стенах театра. – Потому что я хочу посмотреть на нее со стороны. – Ну, что ж, – сказал блондин, – Лилия Петровна проводит вас в зрительный зал. Труппа репетирует «Грозу» Островского. Вероника Хованская играет Катерину. – Спасибо, вы очень добры. – Да ладно, – усмехнулся он, – вы бы с удовольствием послали меня к черту, – и неожиданно ослепительно улыбнулся. Мирослава улыбнулась ему в ответ и поспешила за Лилией Петровной – худенькой старушкой в строгом темно-синем костюме и белой блузке с кружевным воротничком. «Интересно, кто она, – подумала на ходу Волгина, – билетерша, гардеробщица, администратор…» – Я секретарь Павла Максимовича, – прервала ее угадывания старушка. – Вы, наверное, давно работаете в театре? – Сто лет. – Я бы дала вам намного меньше, – пошутила Мирослава. Старушка оценила юмор: – Вы правы, мне семьдесят пять. В театре я с 20 лет. – И, конечно, хорошо знаете всех актеров. – Да, – грустно подтвердила она, – и тех, что служат сейчас, и многих ушедших. Мирослава почтительно промолчала. – Вас интересует Вероника Хованская, – произнесла Лилия Петровна скорее утвердительно, чем вопросительно. Но Мирослава на всякий случай кивнула. – Это в связи с убийством Мерцалова-младшего? – От вас ничего не скроешь, – мягко улыбнулась Мирослава. – Ну, пресса уже давно всех оповестила. – Это точно, – вздохнула Волгина. – Вы поосторожнее с Вероничкой, – неожиданно попросила Лилия Петровна. – Почему? – Девочка очень переживает. – Я думала, их отношения завершились… – Не сомневаюсь, что Анатолий Мерцалов тоже так думал. Но Вероника, бедная девочка, продолжала надеяться. – Вот как? – Если бы вы видели, как Мерцалов красиво за ней ухаживал, какие огромные дарил корзины с розами. – Пытаюсь представить… – А однажды он привез к театру целую группу музыкантов и сам пел серенаду. Народу тогда собралось! – У богатых свои причуды, – безразлично проговорила Мирослава. – Вас я, вижу, – одобрительно улыбнулась Лилия Петровна, – красивыми жестами мужчин не растрогать. – Ага, ни словами, ни подарками, – отозвалась беззаботно детектив. |