Онлайн книга «Когда мир изменился»
Для стоянки Фесс выбрал сухое чистое место на невысоком холме у дороги, с открытой ночным ветрам вершиной. Тщательно выложил отпорный круг. Раздвинул борта и зад двуколки, на рычагах опустилась узкая койка под пологом. – Ого! – присвистнул Конрад. – Нам бы такая тоже сгодилась!.. – Гномы ладили. – А… твоё оружие, Фесс? Коим ты владеешь столь виртуозно? – Глефа? Это другая история. Ему и впрямь не хотелось вдаваться в подробности. «Аэ…» Мысли нахлынули, ударившись в уже привычную ледяную броню, которой ему поневоле пришлось обучиться. – Смею ли я надеяться когда-нибудь услыхать её? – Надеяться можешь. Конрад, хоть и рыцарь, и первая встреча с ним получилась совсем не дружеской, оказался хорошим спутником. Не чинясь, отправился за хворостом, быстро и умело сложил костёр. Вскоре в котелке забулькала вода, некромант щедро сыпанул пшена; достал сковородку, порезал кубиками сало, порубил лук. Доварил пшено, быстро и умело обжарил сало с луком, вывалив потом всё это прямо в густую кашу. – А вкусно! – с набитым ртом объявил юный вер Семманус, уписывая за обе щеки. Некромант лишь кивнул. И, когда они уже ложились спать, аккуратно достал заветный посох. – Ой, мама! – вырвалось у Конрада совершенно нерыцарское. Можжевеловое древко сделалось чёрным, словно эбеновое дерево. Появились полированные кольца тяжёлой бронзы, а в глазницах черепа злобно мерцали крошечные огоньки. – Наблюдай. – Фесс с силой вонзил посох в землю. – Господи, спаси, сохрани и помилуй! – не удержался Конрад. Некромант промолчал. Рыцарь долго ворочался, даже его, молодого, сон никак не брал. – Сударь… досточтимый некромаг… а нельзя ли этого, череп этот… убрать? А то он на меня пырится, того и гляди, с кола соскочит, сожрёт, – не выдержал он наконец. – Не сожрёт, – заверил его Фесс. – Он у меня хорошо вышколен. – А-а… э-э-э… – только и смог выдавить сэр рыцарь. – Добрых снов, Конрад. Дорога завтра дальняя, место, куда придём, заповедное, странное. Ничего не бойся и ничему не удивляйся. И держи меч в ножнах, что бы ни почудилось. Привидится там наверняка многое, но помни – это всё лишь морок. – Молитва защитит меня от лживых видений Тьмы! Фесс вздохнул: – На Господа надейся, а сам не плошай. …Конрад поворочался ещё немного, но потом молодое здоровье взяло верх, и с другой стороны костра донеслось сонное сопение. Некромант тоже закрыл глаза. Он уже знал, что ему предстоит, знал, кого он увидит во сне и что ему придётся сделать. И ничему не удивлялся. – Сегодня выбирай другую тропу, – озабоченно сказала Аэ. Они укрылись за громадным мшистым валуном. Серое небо над головами иссекли ветвистые молнии, яркие, лимонно-жёлтые. Позади – знакомая пропасть, и мирная долина со спокойной медленной рекой, но уже куда дальше, чем в самый первый раз, когда эти сны только начались. Впереди – узкий, крутой подъём, расщелина в мёртвых скалах, и в нём сплошной стеной стояли мертвяки. Обычное их воинство, полусгнившие зомби, скелеты, костяные гончие; мелькнуло несколько трёхглавых крысиных королей, наполовину из неживой плоти, наполовину из нагих костей. Торчали ржавые пики, поднимались устрашающего вида мясницкие крючья. Холодный ветер рвался вниз по расщелине, разбиваясь о каменную глыбу, послужившую щитом Фессу и Аэ. Где-то высоко меж серых туч парили смутные крылатые тени. – Пора, – драконица выпрямилась. – Я отвлеку тех, что в небе. И помни, первый поворот налево, а не направо, как в прошлый раз. В прошлый раз – в прошлом сне, значит. – Ну, я пошёл. – Просто и буднично, словно направляясь на привычную работу. Ветер обжёг щёки, заставил слезиться глаза. Алмазный и Деревянный мечи привычно скрестились, незримый щит раскрывался, и ледяной напор тотчас ослаб. Мёртвые ждали, сбившись плотно, кость к кости и череп к черепу. «Ты наш, – завели всегдашнюю песню бесплотные голоса откуда-то сверху. – Ты наш, ты должен быть с нами!» Он не слушал. Привык уже. Это случалось далеко не каждую ночь – как правило, некромант проваливался в тёмное беспамятство без сновидений – но уж когда случалось, выходило настолько живо и ярко, что запоминалось до мельчайших подробностей. И в то же время он знал, что, настигни его смерть здесь, во сне, – глаза он не откроет и в настоящем теле. Зомби и скелеты не сдвинулись с места. Ждали, наставив копья. За спиной мягко толкнули воздух широкие жемчужные крылья – Аэ поднималась в небо. Что-то щёлкнуло в рядах мертвяков, о плоскость Алмазного меча сломалась костяная стрела. Вторая, казалось, должна была пролететь между клинками, но тоже рассыпалась невесомым прахом: прозрачный щит держался. Однако некромант ощущал всю уязвимость этой защиты. Чары приходилось нести, словно воду в тяжёлом ведре, стараясь не расплескать ни капли. Третий костяной дрот разбился в пыль, и мертвяки перестали стрелять. Выше подняли пики, кое-кто совершенно человеческим жестом поправил ржавый шлем. «Они были людьми, – подумал Кэр. – И у них отобрали покой. Кто? Зачем? Во имя чего?…» Однако он должен пройти, и остальное не имеет значения. Скелеты и ходячие трупы стояли плотно, ладонь не всунешь. Высоко-высоко над головой родился долгий, протяжный свист. Оборвался внезапно и резко, а затем что-то тёмное, бесформенное, тяжёлое шлёпнулось оземь впереди, на высоком скальном уступе, куда Фессу ещё предстояло подняться. Дрогнул камень под ногами; взметнулись облака пыли, по ним скользнула гротескная тень – в небесах по-прежнему ярились молнии. Некромант резко присел, направляя Драгнир остриём в скалу; клинок вошёл в неподатливый гранит бесшумно, погрузившись по самую рукоятку. Миг – и Алмазный меч выдернут обратно, а в оставленную им узкую щель-разруб вонзился Иммельсторн. Мертвяки качнулись вперёд, дружно, настоящей волной, словно кто-то, управлявший ими, сообразил, что сейчас последует. Слишком поздно. Эфес Деревянного меча содрогнулся, и кулак некроманта сжался плотнее, словно пытаясь удержать рукоять от разрыва. Это было больно. Скала под ногами и лапами мертвяков взорвалась, пробивая гранит, к тёмному небу устремились сотни и тысячи молодых зелёных отростков; они стремительно удлинялись, вытягивались, гибкие, подвижные, живые, оплетая мёртвые кости, змеями скользили меж нагими рёбрами, проникали в пустые глазницы, вцеплялись в позвонки, укоренялись в щелях суставов. |