Переход сквозь помещение, утопающее в свете, на этот раз прошел привычно. По иронии судьбы, определили меня в ту же каюту, что и в первый раз, так что фраза «Муни, границы контактных поверхностей» и ее последствия только у Веника вызвали чувство нездорового интереса. Собак принялся носиться взад и вперед и пытаться засунуть свой розовый язык во все черные пролеты, до которых мог дотянуться в прыжке.
— Нет, несносное животное! — погрозила я ему пальцем, совершенно не радуясь перспективе дотрагиваться до покрытой слюной стены. — Сиди рядом с кроватью и жди, пока я обустроюсь.
«Щеночек» весьма скептически посмотрел на меня, всем своим видом выражая сомнения в адекватности xозяйки. Еще бы, какая, к бабушке, крoвaть в абсoлютнo пуcтoм помещении? Но я, не скрывaя торжества, подошла к уже знакомому большому прямоугольнику и легко нажала на него. Потрясенное выражение на морде Вени стало настоящим бальзамом на душу. Кажется, после этого он точно зауважал меня.
Потом я разрешила ему пристроиться рядом со мной на койке. Покрытие из ликвидсейфа было тщательно обнюхано на предмет губительного влияния и внесено в разряд безопасных. После того, как собак затих, я обратилась к борткомпьютеру:
— Муни, ты еще помнишь меня?
— Безусловно, Лейквун. Вы носитель огромного количества ведущих генов.
— Ведущие гены — значит, наследие глав каст?
— Совершенно верно. Напоминаю, что сохранились все настройки, установленные Александром Преображенским в ваше прошлое пребывание: комната не прослушивается и открывается только по вашему требованию.
— То есть я могу просто попросить тебя разблокировать ее, не слезая с кровати?
— Безусловно.
— Муни, ты самый лучший в мире борткомпьютер!
— Мне очень приятно это слышать, госпожа Лейквун.
На губах заиграла счастливая улыбка: вот с Муни — то я бы с радостью поговорила. Вот только спать хотелось неимоверно.
— Муни, а можно освещение приглушить? Диорн говорил, что до «Армады» есть час с небольшим. Я бы хотела поспать.
— Конечно. Добрых снов, госпожа Лейквун.
— Спасибо, Муни.
Я заснула прямо на спине, убаюканная теплотой Вени, и даже Май не считал нужным вставлять свое веское слово. Наверное, мне не снилось ничего, просто хорошо было иметь под боком кого — то родного и близкого. Вот только проснуться пришлось от ощущения пристального взгляда. Открыв глаза, я увидела Преображенского, усевшегося на полу по — турецки и задумчиво разглядывающего меня.
— Мы состыковались, Лей. На «Армаде» действует своеобразный дресс — код: каждая каста одевается соответственно своей цветовой гамме. Я принес тебе одежду.
Надо сказать, и сам электроник облачился в тот же костюм, который я успела заметить по прибытии на пустырь у лейнианцев. И пусть мне было непривычно видеть его в свободных брюках и длинном пиджаке, фиолетовый цвет на удивление шел ему. Я перевела взгляд на сложенные руки Суперменовича, обнаруживая на них сверток белого материала, и удивленно спросила:
— И куда же определили меня?
— Никуда, — улыбнулся Преображенский. — Ты пока остаешься белым листом. Такие вопросы на Лей решает Совет Двенадцати.
— То есть меня еще и в ходячую мишень превратят, — мрачно заключила я. — Ладно, давай сюда свои тряпки. Как вошел в каюту — не спрашиваю, Муни в принципе от тебя без ума. Подсматривать будешь?
— Обязательно, — живо кивнул Преображенский. — Уже успел соскучиться.
Ну что за издевательский тон. Я разве что не зашипела от злости, но сдержалась. Проснулся Веня и, заметив Преображенского, радостно заскулил, кинувшись к любимому хозяину. Я воспользовалась их копошениями, чтобы быстро скинуть всю одежду, оставив только нижнее белье, и облачиться в предложенный комплект, дополненный носками и обувью, по виду близкой к нашим слипонам. Пришлось даже хихикнуть, настолько близкое сравнение с белыми тапками пришло мне в голову.
— Я готова, — связывая волосы в хвост, обратилась я к Преображенскому.
— Пойдем.
Одно короткое слово заставило вздрогнуть, пусть намеренно никто и не хотел ввергать меня в поток воспоминаний, связанных с прошедшими двумя неделями. Да что ж за ностальгия такая. Противно даже… Не меняясь в лице и никак не показывая своего состояния, я направилась вслед за Преображенским на выход. Стыковочный модуль должен был находиться где — то в районе того купольного помещения, через которое мы заходили на «Орайон». В прошлый раз меня почти в анабиозе через него пронесли, так что я мало что запомнила. Сейчас ожидала увидеть все воочию. Потому и остановилась нерешительно, когда, достигнув нужной площадки, не обнаружила ничего, хоть отдаленно напоминающего соединение с «Армадой». Вместо этого мы очутились в бесшовном широком коридоре, в конце которого находились стеклянные двери, скрывающие встречающих нас лейнианцев.
— Лей? — Преображенский причину замешательства не понял.
— Просто в любых фантастических фильмах на Земле процесс состыковки представляет собой основательное зрелище. А тут я вообще ничего такого не вижу — словно и не было раньше этого коридора!
— Биотехнология, Лей, — раздался голос Диорна позади меня. Оглянувшись, я увидела, что пришелец в уже знакомой форме цвета охры приближается к нам вместе с Марией, одетой в зеленый костюм. — Корпус корабля сделан из особого материала, между неорганическими молекулами которого находятся растительные. Вкупе с подвижной кристаллической решеткой он получает способность растягиваться на необходимые расстояния — в зависимости от плотности вещества в стыковочном секторе. Таким образом, двум кораблям, желающим соединиться, достаточно просто приблизиться на фиксированное расстояние — туннель между ними вырастет и окрепнет в среднем за пятнадцать минут, причем основное время уходит на заполнение коридора кислородом. Расстыковка происходит в обратном порядке.
Сказать, что я удивилась, значило не сказать ничего.
«Пижон», — прокомментировал Май слова своей демонической половины.
«Думаешь, выделывается?» — отошла я от потрясения.
«Цену набивает. Иметь тебя в женах — это очень престижно для лейнианца».
«Вот паразит!» — поразилась я чужой расчетливости.
«Зато мозги не пудрит», — справедливо заметил Май.
— Правильно ли я понимаю, что «Орайон» и «Армада» сейчас являются некоторым подобием единого организма?
— Совершенно верно, Лейквун, — подтвердил Диорн. — Схватываете на лету.
В голове обреченно застонали.
«Как маленький!»
«А маме нравится», — со смешком заметила я.
Действительно, Мария с улыбкой наблюдала расшаркивания Диорна. Подумав, что это добрый знак, я сделала шаг вперед.
Прозрачная перегородка отодвинулась, являя нам встречающих. И если к слащавой улыбочке Артура я была морально готова, то собранная Алина в такой же, как и у Преображенского, форме заставила на мгновение сбиться с шага. Она стояла в центре между мужчинами, одетыми в черные костюмы. Значит, незнакомец, как и Артур, тоже оказался военным. Он первым заговорил с нами.
