— Во-вторых, накорми меня. И тогда я придумаю, что в-третьих.
— Наглый чертенок, — демоница потрепала мальчика по белым волосам, одновременно посылая ему поток энергии. Подопечный с каждый минутой нравился ей все больше и больше. Такой забавный и милый. Торгуется. Думает, что может отказаться от наставничества. Канис уже решила взять его под опеку, значит так тому и быть.
С «чертенком» Секундус спорить не стал. Если Канис так хочется, пусть называет. Все-таки это не «малыш». А черти, они как и он — с рогами. И да, наглые — шустрые такие.
* * *
Сто лет пролетели незаметно. Секундус из маленького мальчика превратился сперва в нескладного подростка, а потом в юношу. Высокого, с копной белых волос, которые он перехватывал шнурком, собирая в низкий хвост. Наставница и ее подопечный отлично ладили. Канис, тоже еще юная по меркам демонов, часто принимала участие в забавах и играх, что придумывала для обучения своего воспитанника.
Сейчас они играли в догонялки. Усложненный вариант, только для демонов. Широкая долина была разбита на множество квадратов. В тонком мире, в мире людей это было просто поле, поросшее зеленой травой. Игроки могли перемещаться на любую смежную клетку, подобно тому, как ходит король в шахматах. Они, конечно же, не бегали, а исчезали в одной точке, тут же появляясь в другой. Эта игра тренировала навык быстрого перемещения, а также умение подсчитывать вероятности ходов противника. Водящий должен был не только очень быстро «скакать», но и предугадывать, в каком месте появится другой игрок. А тому, в свою очередь, нужно было быть очень непредсказуемым. Если игрок добрался до противоположного края долины и не был осален, то он выигрывал.
— Попался, чертенок, — Канис возникла за спиной Секундуса и успела легко коснуться ладонью его плеча до того, как он исчез из данного квадрата. — Теперь ты лови! — И игра началась сначала.
Когда Секундус бывал убегающий, он периодически выигрывал. Но еще ни разу ему не удалось осалить свою наставницу, догнав и правильно просчитав ее действия. Это злило юного демона, считавшего себя вполне взрослым и умным. Ему уже двести лет исполнилось! Раунд игры занимал всего несколько секунд. Канис уже почти достигла края поля, когда демону все-таки удалось ее подловить.
— Попалась, — Секундус слишком торопился и, вместо того чтобы легко коснуться Канис, впечатался в нее всем телом, сбивая с ног. Еле успел ее подхватить, обнять. И они вместе покатились по земле, приминая густую траву и цветы.
— Каким ты большим стал, — Канис лежала на спине, широко распахнув глаза, удивленно разглядывала нависшего над ней юного демона. Такого неожиданно взрослого и красивого мужчину. Скоро ей придется его отпустить. Она и так научила его всему, что знала. Разорвать связь наставник-подопечный можно было уже пару лунных циклов назад, но демоница все медлила. Врала самой себе, что он еще не готов.
Глаза Секундуса потемнели, а потом в их глубине заплясало желтое пламя. И вместо того, чтобы отстраниться от Канис, он склонился ближе.
— Чертенок, что ты делаешь?
Секундус молча поцеловал свою наставницу.
Их любовная связь длилась еще около столетия. А потом Канис неожиданно решила все прекратить, сказав, что что у нее полно других дел и кое-кому тоже давно пора заняться своими делами. Они иногда общались вне Совета, по дружески.
20. Чехия. Кутна-Гора. Семьсот лет назад
Для ритуала Децимусу понадобилось приготовить очень много ингредиентов. Демон не был уверен, что все они необходимы, слишком противоречивые сведения ему удалось обнаружить. Часть из них наверняка окажется ненужным мусором. Например, левое крыло летучей мыши — вот что в нем такого особенного? Почему не правое? Или ус черной кошки. Именно кошки, не кота. Децимуса передернуло от воспоминания о поимке животного, оказавшегося очень когтистым. Кроме того, что заглянуть кошке под хвост, чтобы убедиться, что это точно самка, надо было еще проверить, что на шкуре нет ни единого белого пятнышка. Не убивать же эту мяучащую зверюгу из-за одного уса! Не из жалости, просто нерационально лишать жизни существо, если в этом нет необходимости. Децимус вполне спокойно перерезал горло невинной деве и подвесил ее тело вверх ногами. Так было надо. Получить всю кровь до последней капли. А еще пришлось убедиться, что дева точно невинна. Очень трудно было при той проверке не лишить ее столь необходимого атрибута.
Демон несколько раз появлялся и исчезал в комнате в костеле. Полил кровью кости, сложенные у стен. Начертил на полу пентаграмму. Разложил крылья, усы, веточку омелы, голубиное перо, два черных бриллианта. Осмотрел все еще раз, проверяя начертанные символы. Децимус закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Осталось самое главное — влить в ритуал свою собственную силу. Он резанул ножом по левому запястью, позволяя крови пролиться на каменный пол. Его губы произносили четкие слова призыва. Латынь — демонический язык, изначальный. На нем говорили самые первые демоны. Ради эксперимента пару тысячелетий назад Шестая из Двенадцати позволила одной народности выучить его, сделать своим собственным языком, считая, что это увеличит выработку мировой энергии. Но ее надежды не оправдались.
Кровь демонов несет в себе чистую энергию, без потерь на трансформацию, которая обязательно присутствует без использования материального носителя. Децимус управлял хлынувшим потоком силы, не давая ей рассеяться в окружающем пространстве, а вливая в знак пентаграммы. Кости завибрировали, зашевелились и начали сползаться в центр, как живые. Слишком медленно. Не прерывая речитатива, Десятый демон еще раз провел по руке лезвием ножа, усиливая кровавый ручей. Вспыхнув, сгорели все разложенные ингредиенты, кроме кошачьего уса. Кости засветились зеленым огнем, как гнилушки в трухлявом пне. Мало. Еще один порез. Изумрудное пламя разрасталось, кости громоздились одна на другую, пытаясь собраться в клубок в центре пентаграммы. Децимус продолжал читать заклинание, направляя свою силу в светящийся костяной шар. Почти. Еще. Демон не сразу заметил, как зеленый огонь по кровавой струйке поднялся к нему на руку, охватил раны и рукав одежды. Боли не было, только холод и онемение. Нельзя прерывать ритуал. Он почти завершен. Децимус шептал, отдавая и отдавая энергию тому, что рождалось в центре комнаты. Пламя уже охватило его голову. Говорить стало трудно, его тело оцепенело. Демон с ужасом осознал, что теряет энергию слишком быстро. Ненасытное пламя жрало его, поглощало, отбирало силу и жизнь. Децимус попытался сбежать, переместиться в другое место, подальше. Но не смог. Он понял, что не может шевельнуться, запнулся и замолчал, не в силах разомкнуть губ. Фигура, начавшая формироваться из клубка, рассыпалась неровной кучей костей, на которых плясало жуткое зеленое пламя.
— Собери нас, — потребовали кости, уже почти ставшие большим, обретшие сознание, но у демона не осталось сил. Децимус рухнул на колени, а потом ничком, ударяясь лицом о камни пола. Зеленый огонь забирал последние крохи энергии. Децимуса накрыла какая-то совершенно детская обида. Почему? Ведь он все предусмотрел, сделал все как надо! Где он мог так просчитаться?
