Секундус находился в квартире Коэн, он взломал пароль на ее ноутбуке и теперь смотрел фотографии, автоматически загруженные в облако с телефона. Десяток солнечных картинок из Дубая. Фонтаны, небоскребы, море, их босые ноги в песке. Селфи в темных очках, селфи без очков, еще одно селфи с потерянной фокусировкой, когда он ее поцеловал. Его собственная фотография, когда Ракель просила сделать самое-самое серьезное выражение лица, а сама смешила его, и он получился улыбающимся. Ее фото в том вульгарно-вычурном ожерелье. Почему он не купил ей тогда кольцо? Думал, есть еще время. У долгоживущих демонов всегда полно времени. У него целая вечность для того, чтобы понять, где и как он облажался.
А еще Секундус злился на самого себя пятьсотлетней давности. Это было совсем странное нелогичное чувство. Иррациональная ревность. Тому ему, носящему имя Хайлель, Ракель досталась просто так. Подарок, который он не ценил, принимая как должное. Бедная его девочка. Как же ей было нелегко. Она просто пыталась выжить. А он ее погубил.
Демон обхватил голову руками и застонал сквозь зубы от бессильной злости. Тогда, когда Ракель пришла к нему ночью, он ощутил энергию ее эмоций. Теперь он был уверен, что в тот момент она думала о нем и любила его, Карла Зиге, а не Хайлеля, снисходительно присвоившего это чувство. Хаос его забери! Секундус все эти столетия старался не вспоминать, а теперь картинки прошлого настойчиво лезли наружу, как дрожжевое тесто, за которым не уследила нерадивая хозяйка. Ведь он тогда раздумывал о том, чтобы отдать Избранную своему брату. Цену тот предлагал вполне неплохую.
44. Чехия. Локет. Пятьсот лет назад
Вечером в замке был гость: брат бургграфа — Борис Черны, в его честь ужин накрыли в большой парадной зале. Никто не замечал его необычности и чуждости, кроме Ракель. Громадный, пугающе красивый мужчина совершенно не похожий на хозяина Локета. Как он может быть братом Хайлеля?
Ракель сидела по левую руку от бургграфа Ондры Черны, обычно это место предназначалось для законной супруги, но Хайлель пренебрег условностями, усадив рядом любовницу. Или, если говорить красиво, фаворитку. На ней было длинное голубое платье, то самое — первый подарок бургграфа. Кружево, которым было отделано декольте, скорее подчеркивало грудь, чем ее скрывало.
Хайлель будто выставил ее напоказ, хвастался ею. Он тихо переговаривался с гостем, так что Ракель почти ничего не могла разобрать. В какой-то момент она поняла, что язык не чешский. Они говорили на латыни — языке, который и в шестнадцатом веке считался мертвым.
Ракель украдкой разглядывала гостя. Борис, даже сидя, возвышался на голову над всеми. Настоящий великан с иссиня-черными волосами, забранными в высокий хвост. Его кожа отливала бронзой. Ракель не могла понять, какой он расы. Индеец из Южной Америки? Она задержалась взглядом на ожерелье, висящем на шее Бориса, пытаясь понять, чьи это зубы и когти. И тут же получила в ответ тяжелый взгляд черных миндалевидных глаз. Он будто раздел ее, сорвав платье. Только светящаяся в нем жажда не походила на похоть. Какой-то иной голод. У Ракель ледяные мурашки пробежали по спине. Она вскинула руку, загораживаясь. Потом совладала с собой и сделала вид, что поправляет выбившийся локон. Ракель посмотрела на братьев сквозь пальцы. Они все выглядели иначе. И были действительно похожими между собой мужчинами.
Мир для Ракель давно изменился. Прошлое, ставшее для нее настоящим, полное радужных нитей, не поддавалось логике. Но именно сейчас ей стало страшно как никогда, Ракель Коэн осознала, что ни бургграф Ондра Хайлель Черны, ни его так называемый брат не являются людьми. Они кто угодно, только не люди. Демоны. Это слово пришло само. Кажется, именно так пошутил в ответ на ее вопрос Карл в Дубае. Так это ОН? Вернее, это тот, кто через пять столетий станет им? Невозможно. Перемещения во времени еще как-то можно было объяснить на физическом уровне. В теории они допускались. Но существование демонов… Ее Карл — демон? Он вот этот вот Хайлель?
«Братья» одновременно повернули к ней головы. Ракель показалось, что она различает всполохи огня, вспыхнувшие в глубине их зрачков. Она не заметила, как вцепилась ногтями в собственную ладонь, и теперь полукруглые ранки наливались кровью. Зажав руку, чтобы не испачкать платье, она вскочила со своего места.
— Простите, я плохо себя чувствую. Вынуждена вас покинуть.
45. Чехия. Прага. Настоящее время
Секундус сидел в кресле, закинув ногу за ногу, пил кофе и читал учебник по матанализу. Это самое полезное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах. Современную физику не понять без углубленных знаний математики. Не то чтобы он совсем не разбирался в науках, многое демонам было понятно на интуитивном уровне. Те же вероятности они считали без использования формул.
Когда Тринадцатая сила окончательно вплетется, соединяя миры, демоны смогут с легкостью оперировать и ею тоже. Но это произойдет через пару тысяч лет, а решить проблему Секундусу необходимо сейчас. У него меньше года, пока аномалия не закроется, обрывая любой шанс что-либо сделать.
Разговор с Ратиус вышел содержательным, хоть Секундус и не понимал примерно семьдесят процентов того, что сестрица ему говорила, но самое главное он уловил. Аномалия — это ключ, который может ему помочь. Нужно только разобраться как. Ратиус пообещала вплотную заняться изучением Тринадцатой силы, отложив все свои остальные проекты. Секундус видел, ей и самой интересно, вот только у Ратиус нет цели вытащить Ракель Коэн, провалившуюся в прошлое. Более того, демоница говорила, что это невозможно. Хотя нет, она сформулировала по-другому. Вероятность стремится к нулю. А это значит, лазейка возможна. Ему только нужно ее отыскать. И поэтому — математика, физика, ускоренный курс. Благо Ратиус посоветовала ему материалы.
Надо еще не забывать следить за Химерой, чтобы этот не в меру инициативный и смышленый ребенок еще чего-нибудь не натворил. Он, конечно, пообещал не рисковать и действовать только с одобрения, но все равно его следует занять чем-то другим. Пусть тоже физику изучает, ему полезно.
46. Чехия. Локет. Пятьсот лет назад
Ракель не пошла в свою комнату. Сидеть там, ждать, когда к ней придет Хайлель, было невыносимо. И страшно. Кто же он такой на самом деле? И главное: что ему от нее нужно? Что это… существо собирается с ней делать? Явно не только как постельную грелку использовать.
Коэн вышла во двор, свернула к конюшням. Одна из кобыл утром ожеребилась. Она просто проверит новорожденного, а заодно посмотрит, кто сегодня следит за лошадьми. Если прийти туда на рассвете, сможет ли она незаметно вывести коня через малые ворота? Точного плана у Ракель не было, но ей очень хотелось оказаться подальше от замка Локет, бургграфа и его брата с пожирающими ее глазами.
Из полутьмы конюшни доносились звуки мерного пережевывания овса, да как лошади переступают с ноги на ногу, иногда пофыркивая.
— Привет, малыш, — Ракель коснулась бархатного носа тонконогого жеребенка, потянувшегося к ней. Прошла дальше, присматриваясь к стоящим в стойлах животным. В лошадях она не разбиралась, но по разговорам знала, что вот этот конь быстрый, а вот этот выносливый. Какой лучше? Если бы для управления лошадьми нужны были права, то Ракель не смогла бы и их получить. Весь ее самостоятельный опыт сводился к паре неспешных прогулок, когда конь под ней двигался шагом на поводу у грума. Может лучше пешком? Коэн заглянула в глаза самой смирной кобылке, не отличавшейся ни скоростью, ни выносливостью, но обладавшей покладистым характером и не сбросившей ни одного всадника. Она потрепала лошадь по холке, но та даже не оторвалась от меланхоличного пережевывания вечерней трапезы.
