— И не дойдем, — внезапно став серьезным, сказал Аруан. — Маленькие девочки меня… не возбуждают… с некоторых пор.
— А что же это все означает? — спросила Ясмина, ставя бокал на пол.
— Это прощание… Я хотел, чтобы ты… и я… запомнили наш последний вечер вместе. И… чтобы с тобой отпраздновать мое возвращение. Твой отец вынужденно оставил тебя со мной, и я весьма был удивлен этим. Но сомневаюсь, что он позволит нам видеться впредь. Почему ты не пьешь вино?
— Оно, оказывается, невкусное, — скривилась Ясмина. — Вот уж и хорошо, что не пила его раньше.
— Какая же ты еще маленькая… — грустно усмехнувшись, сказал Аруан, отпивая вино из бокала. — И как жаль, что такая маленькая, несмотря на все, что тебе пришлось перенести.
— Я не маленькая, — возразила возмущенно Ясмина, — я уже взрослая!
Аруан придвинул к ней тарелку.
— На, заешь невкусное вино сладким печеньем, взрослая ты моя.
— Ваш… твоя? — с замирание сердца спросила Ясмина.
— Не надо, — покачал головой он, — я не то имел в виду, что ты себе представила.
— А что я, по-вашему… по-твоему, придумала?
— Ты надумала влюбиться в меня, — ответил он, опять пригубив вино.
— А нельзя?
— Нет! Нельзя!
Аруан это сказал так зло, что Ясмина вздрогнула.
— Ты, после того, как я, вроде бы, спас тебя, воздвигла меня на пьедестал, — продолжил он таким же жестким тоном, — где я стою такой весь благородный, добрый, все понимающий, даже самому противно временами. А я не такой! Я много чего подлого совершил в своей жизни, в том числе… и по отношению к твоей маме. И эта… охота. Я уже не раз бывал участником таких развлечений волеронов. Но меня это уже давно не забавляет и не интересует. И если бы я не увидел тебя, не узнал бы в тебе дочь Ясны, то… стал бы… ждать, чем закончится эта охота, но, скорее всего, просто бы ушел. И даже не подумал никого спасать.
— Мне все равно, что было раньше, главное, что ты спас меня. И ты не такой, каким сейчас пытаешься показаться, я знаю, ты…
Он откинул бокал, тот, звеня по каменному полу, закатился под кресло. Ясмина, замолчав, проводила его взглядом.
— Не такой? — мрачно спросил Аруан. — А хочешь узнать, какой я на самом деле?
Он встал на колени и придвинулся к Ясмине, смахнув в сторону тарелки, стоящие между ними. Она, полусидевшая до этого на боку, опираясь на руку, тоже встала, как он и, неуклюже путаясь в юбках, сделала пару шагов на коленях к нему.
— Хочу, покажи, — смело глядя на Аруана, произнесла Ясмина, — я не боюсь тебя.
Он как-то разом подрастерял свой пыл и замешкался, но потом обнял ее за талию и притянул к себе, она положила руки ему на грудь, заворожено глядя в его глаза.
— Я все больше убеждаюсь: ты не похожа на Ясну, — хрипло произнес он, склоняясь к ней.
— Я не хочу, чтобы ты нас сравнивал, забудь, что я ее дочь, — прошептала она ему в губы.
— Ты не она, сравнивать вас — гиблое дело, — согласился он тоже шепотом, опаляя ее лицо своим дыхания.
А Ясмина невольно вспомнила, как дышал на нее тоже пьяный Дэвойр, и как ей было неприятно тогда. Но сейчас от близких губ Аруана, от его жаркого шепота у нее кружилась голова.
— Сладкая девочка, — прошептал он, мягко целуя ее в губы.
Она обняла его за шею, тесно прижимаясь к нему. Он целовал нежно и трепетно, вызывая у нее странный жар в теле, и что-то тянущее и сладостное закручивалось внизу ее живота.
— Хочу еще, — потянулась она за новым поцелуем, когда он оторвался от ее губ.
— Нет, — тяжело дыша, произнес Аруан, размыкая на своей шее ее руки.
— Но мне понравилось, как ты показал себя настоящего, — возразила она, попытавшись вырвать свои руки, чтобы опять обнять его.
— Глупая… глупая девочка, ты не знаешь меня настоящего, — удерживая ее руки, усмехнулся он.
— Так я хочу узнать, — она опять сделала попытку обнять его.
Он отпустил ее и встал рывком на ноги.
— Ты не представляешь, что мне стоит сдерживаться… — произнес он, глядя с высоты своего роста на Ясмину, — особенно сейчас, когда ты на коленях у моих ног… но… я и так позволил себе лишнее. Поднимайся!
Он протянул ей руку, помог встать, и предусмотрительно отступил от нее.
— Боишься меня? — попыталась улыбнуться она.
— И тебя, и себя, — согласно кивнул Аруан.
— Аруан… — сделала шаг к нему Ясмина.
— Нет, и еще раз нет, чтобы ты ни сказала и чтобы ты ни сделала, — жестко произнес он. — Нам не быть никогда вместе. Я немногим младше твоего отца. И я любил когда-то твою мать. Ты же не хочешь, чтобы я вас сравнивал, или в тебе видел ее?
— Зачем ты так, Аруан? — жалобно произнесла Ясмина.
— У тебя вся жизнь впереди и мне там нет места. Спокойной ночи, Ясмина. До твоей комнаты, думаю, доберешься сама, там, у дверей, тебя ждет охранник.
Он развернулся и направился к двери.
— Аруан! — окликнула его Ясмина отчаянно.
Он остановился и обернулся к ней. Оглядев ее с ног до головы, произнес:
— Это была минутная слабость, помрачнение рассудка, вспомнилась юность и захотелось хоть на миг вернуться в нее. Да к тому же в моей постели уже давно не было женщины. Так что тебе повезло, что я вовремя одумался. Прости, но мне не нужна маленькая девочка. Что я буду с тобой делать? Слезы и сопли тебе подтирать и постоянно утешать?
— Ты жесток!
— Вот! Запомни это! Я не добрый и все понимающий! А эгоистичный, много испытавший и повидавший, а ты будешь мне только мешать. Выброси из головы все, что ты там себе нафантазировала. Прощай!
Развернувшись, он вышел из гостиной, оставив ошеломленную Ясмину. Она тяжело опустилась на диван, ноги не держали ее. Жестокие и циничные слова Аруана все еще звенели у нее в ушах. После нежных поцелуев как он мог такое выговорить! Нет, это был не Аруан, а чудовище, притворившееся им! А так ли уж хорошо она его знала? Может как раз он притворялся, когда сочувственно выслушивал ее? Когда был нежным и заботливым? Но как так можно притворяться?!
Не выдержав Ясмина расплакалась. Еще один удар по ней, еще одно ее разочарование. Ну сколько же можно! Сколько еще она выдержит?
Аруан в это время в своей спальне вполголоса проклинал всех и вся и яростно ругался, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать в полный голос. Он сделал больно и так измученной девочке, которой еще предстоят испытания. Но надо отпустить ее и лучше сразу обрубить все жестко и навсегда. Иначе она так и будет призрачно на что-то надеяться, думая о нем, вспоминая его, приписывая ему достоинства, которых у него и в помине нет. Да, лучше так… Девочка придумала себе образ, который надо было разрушить. Но как же тяжело ему давались эти жестокие слова. Как же ему хотелось схватить ее в объятия и не выпускать навек, любя всю оставшуюся жизнь. Нет, нельзя об этом даже думать! Она не для него! Ясмина еще найдет свое счастье, ведь она так юна. Не стоит привязывать ее к себе. Да, пусть будет так. А он своим присутствием в ее жизни будет только мешать ей обрести счастье с… другим, более молодым и во всем подходящим. Если она останется с ним, то потом опомнится, поймет, что все не так, как себе придумала, осознает, что совершила ошибку, а у него к тому времени уже не останется ни сил, ни желания отпустить ее. Хватит, один раз он обжегся, пытаясь удержать любимую, веря, что и она отвечает ему взаимностью. Да, Ясна любила его, но только как друга, как названного брата. А он не хотел этого осознать и пытался упорно вернуть ее. И он дорого заплатил за это. Еще раз такую ошибку он не совершит. Так что не стоит ломать жизнь девочке, с которой и так судьба обошлась немилостиво. И не надо было устраивать это прощание! Идиот!
