— Ты меня плохо знаешь, те недели, что мы провели вместе, не достаточно, чтобы узнать друг друга. Ты думаешь, это была моя первая и единственная охота? Если бы не увидел, что ты так похожа на Ясну, я бы не кинулся спасать неведомую мне девицу. Прости…. но тогда… я спасал дочь Ясны… или если уж быть честным… ее саму…
— Но потом ты же понял, что я не она! Ты сам мне говорил об этом, — напомнила Ясмина.
— Да, это так. Я быстро, очень быстро понял, что ты не она.
— И… все же…ты видишь во мне ее? — спросила настороженно Ясмина.
— О! Нет! Спутать вас невозможно.
— Я тебе… не нравлюсь?
— Нравишься, конечно же, нравишься, и даже очень. Да и как ты можешь не нравиться — красивая, смелая, пылкая. Но ты… не моя… я понимаю… что ты не моя… что я тебе не подхожу… ты… слишком хороша для меня.
— Глупости! Что за уничижение себя! Ты же взрослый мужчина! Столько пережил, что тебе глупая девчонка? Ты, если бы захотел, с легкостью мог бы задурить мне голову, влюбить в себя до беспамятства. Если бы захотел… но ты, похоже, этого не хочешь. Это не ты мне не нужен, а, судя по всему, я тебе не нужна. И ты придумал странную отговорку, чтобы оправдать свою нерешительность и страх перед любовью глупой девчонки, которая тебе… возможно, не нужна. Но и по неведомой мне причине ты все же до конца не отталкиваешь меня. Почему? Чего ты боишься? Так скажи сейчас прямо — нужна я тебе или нет?
Ясмина поднялась с кресла и, сделав пару шагов, встала перед Аруаном.
— Скажи и я не буду больше тебе навязываться, — настаивала Ясмина.
Аруан взял ее за руку и потянул к себе, так, что она стукнулась коленями об его ноги.
— Да, я боюсь, боюсь, что ты потом пожалеешь об этом порыве, — сказал он, поглаживая большим пальцем запястье девушки, от чего у нее перехватило дыхание, — ведь Фолкет…
— Да забудь ты про него! — ответила она, облизав пересохшие губы. — Если богиня решила с чего-то, что мы с ним половинки, то я так не считаю и не хочу, чтобы это так было. Фолкета больше не будет в моей жизни.
Аруан обхватил ладонями талию девушки, легко поднял и посадил ее к себе на колени. Убрал выбившийся локон за ухо, провел костяшками пальцев по ее скуле, щеке, крепко прижал к себе и горячо произнес:
— Ты мне нужна, безумно нужна, я пытался… правда, пытался уйти с твоего пути… думая, что лишаю тебя… будущего, счастья, которое возможно с другим, а я буду только мешать, смущать тебя. И даже не хотел сюда идти, потому что боялся… услышать от тебя, что ты… любишь Фолкета, что ты… выбираешь его. Но глупая надежда… погнала меня к тебе. Я люблю тебя, моя удивительная девочка, смелая, настырная, честная. Я пытался увидеться с тобой, когда ты была в монастыре, но, разумеется, мне этого не позволили. Я ждал тебя эти три года, знал, что ты… что тебя… освободили и тогда в столице княжества… да… я невзначай попался тебе. Но в столице я появился не случайно, я узнал, что ты у своего деда и искал повода наведаться в его дом. И эта неумышленная вроде бы встреча около кондитерской, была не такой уж и случайной. Потом… встречаясь с тобой, я чувствовал, что пропадаю, что отказаться от тебя уже нет сил. Но я понимал, что ты не для меня, что ты слишком хороша для меня, и я… думал… я… боялся что ошибаюсь, что ты испытываешь ко мне только благодарность за спасение, а если я буду более решителен, то… не оставлю тебе выбора… О, боги! Это так сложно объяснить, это надо чувствовать, переживать.
Ясмина слушала Аруана, он был так близко, его дыхание смешивалось с ее, его горячие пальцы медленно и нежно гладили щеки, обрисовывали овал лица, другая его рука крепко обвила ее талию, не желая отпускать. А Ясна старалась сосредоточиться на своих ощущениях от его прикосновений и отгоняла от себя мысли, что Фолкет не боялся быть настырным и несдержанным, он не был осторожным, и хладнокровным тоже не был, несмотря на то, что он регир Дома Ледяного ветра и от него бывало веяло морозом. А вот Аруан… Нет! Нет! Она не будет их сравнивать!
— Не надо решать за меня, думать за меня и выбирать за меня, — сказала тихо Ясмина, положив руки на плечи Аруана, обняв его за шею. — Я и сама с этим справлюсь. Обещай мне, что будешь меня слышать, верить мне, а не придумывать того, что нет и никогда не было.
— Прости… я вел себя, как неуверенный в себе, увязший в своих переживаниях и страданиях мальчишка, но я никак не мог поверить, что ты можешь меня любить, что тебе нужен я, когда рядом с тобой был Фолкет — молодой, наглый, напористый. А уж когда я заподозрил, что он твоя пара… то вообще… крылья свои опустил, но… все равно на что-то надеялся.
— Такой взрослый, сильный, умный, но такой глупый, — гладя по голове Аруана, улыбаясь, произнесла Ясмина, — я люблю тебя. А если бы на моем месте была более обидчивая и менее решительная девушка? То всё, пропало бы наше с тобой счастье?
— А оно возможно… наше счастье? — тихо спросил Аруан.
— Это будет зависеть от нас с тобой, но самое главное мы выяснили — ты любишь меня, а я люблю тебя. А теперь поцелуй меня! — потребовала Ясмина.
Аруан нежно прижался к губам девушки, она с жаром ответила ему.
Когда уже не осталось дыхания, Ясмина оторвалась от губ Аруана, выбралась из объятий, слезла с его колен и заявила:
— А теперь ступай и проси моей руки у отца.
— Прямо сейчас? — ошарашено спросил Аруан.
— Немедленно! И да, еще — я не собираюсь ходить в невестах долго, думаю, пару месяцев будет достаточно для того, чтобы соблюсти приличия.
— Ты бесподобна, — рассмеялся Аруан, вставая с кресла. Он подхватил на руки Ясмину и закружился с ней по гостиной.
— Прекрати! — звонко смеялась она. — А то сейчас все сбегутся сюда!
Распахнулась дверь и на пороге застыл Амьер, недовольно рассматривая Аруана с дочерью на руках.
— Ну вот, я же говорила, — улыбаясь, укорила Ясмина.
— Отпусти ее, — велел Амьер, делая несколько шагов к ним.
Аруан осторожно поставил Ясмину на пол.
— Амьер, нам надо с тобой поговорить, — сказал Аруан.
— Следуй за мной, — хмуро ответил Амьер, разворачиваясь к выходу.
— Папа! — окликнула его Ясмина. — Ты мне обещал!
— Я помню, — ответил Амьер, шагая к двери.
Улыбнувшись ободряюще Ясмине, за ним последовал Аруан.
В кабинете, как только они сели по разным сторонам стола, Аруан сразу же заявил, что просит у Амьера руки его дочери. Тот был готов и к такому исходу свидания дочери и Аруана, но все же надеялся на другое. Амьер, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься с кулаками на Аруана, стараясь не переходить на крик, вопрошал давнего своего недруга: соображает ли он, что делает, понимает ли, что губит Ясмину, ведь у нее есть вторая половина, уже благословенная богиней, и что Ясмина сейчас просто запуталась, не хочет осознать, что изменить уже ничего нельзя, но со временем поймет, что ей чего-то не хватает, что она несчастна потому, что упустила возможность стать счастливой с тем, кто ей предназначен, с кем она должна быть связана судьбой, жизнью, душой и телом. И когда она это поймет, то винить в своих несчастьях будет его потому, что взрослый и много повидавший волерон должен был отступить, или хотя бы подождать, когда она опомнится и выберет кого-то из них с ясной головой, не замороченной обидами или благодарностью спасителю, или желанием сделать все наперекор, чтобы наказать того, кем обижена. А уверен ли он, Аруан, что если бы Фолкет не поторопился, не рассказал раньше времени о браслетах, не притащил бы Ясмину в храм, не стал бы принуждать ее к браку, то все сейчас было бы так печально для нее? Уверен ли он, что если бы Фолкет продержался еще пару месяцев, то Ясмина выбрала бы его, Аруана?
