— Ты мне позволил? — усмехнулась Ясмина. — Тогда спасибо тебе за то, что я несколько лет живу в любви и счастье. А наш брак самый настоящий.
— Ну-ну, в любви и счастье? Брак настоящий?
— Зачем ты вернулся, Легар? Зачем? Чтобы опять мучить? Ты, как злой рок для меня, стоит только тебе появиться на моем пути, как в моей жизни все переворачивается.
— Я вернулся потому, что устал жить вдали, мне надоело слушать чуждую речь, я хочу разговаривать на родном для меня языке, хочу, чтобы моя дочь выросла среди волеронов, а не на чужбине.
— Похвально, но только держись от меня подальше, очень тебя прошу, нет — требую!
— Я вернулся еще и потому, что устал умирать от тоски по тебе.
— Ну, судя по внебрачному ребенку, ты не особо страдал, развлекаться тоже успевал.
— Ты ревнуешь?
— Еще чего! — фыркнула Ясмина. — Но думаю нам пора расстаться, ты слишком долго сидишь рядом со мной. Да и говорить нам не о чем.
Она попыталась встать, но Фолкет, обхватив ее руку выше локтя, задержал, не дал ей подняться.
— Прекрати, — прошипела она злобно, — отпусти меня немедленно.
— Куда же ты? — улыбнулся Фолкет на злобное шипение Ясмины. — Мы еще не договорили.
— Нам не о чем говорить, да и праздник вот-вот закончится и детей надобно будет забрать. Так что отпусти меня.
— Праздник еще не закончился, детей ведут за столы. Посмотри, как твой мальчик опекает мою дочь и как она доверительно позволяет ему это. Правда же она прелесть?
— Послушай… мы здесь уже давно сидим…
— Ну и что? На нас внимания не обращают, вернее, на тебя. Ведь все привыкли, что ты не участвуешь в развлечениях детей и стараешься сесть где-нибудь подальше в уголке. Ну а заодно с тобой, видимо, и на меня не смотрят.
Они сидели и наблюдали, как детей уводили в столовую, но ни он, ни она не вставали, чтобы последовать следом за детьми.
— Ты всё-таки приехал мучить меня? — нарушила недолгое молчание Ясмина, после того, как в зале никого не осталось. — Опять станешь досаждать, преследовать, навязываться мне всячески? Но ты, видимо, забыл, что теперь я замужем, и меня есть кому защитить.
— Как ты замужем, мы с тобой уже, вроде бы, выяснили. Ты живешь в грехе с тем, кто воспользовался случаем, чтобы присвоить тебя. Впрочем, как уже сказал, я это позволил. А насчет защитить… тут Аруан мне не соперник. Я моложе, сильнее, наглее и злее, если уж на то пошло. И… я знаю вашу с ним тайну.
— Ты как был негодяем, так им и остался. Ты вернулся, чтобы шантажировать меня? Теперь ты будешь мне мстить еще и за то, что я отвергла тебя и выбрала Аруана?
— Ты была очень красивой невестой, — совсем невпопад сказал Фолкет, — от тебя невозможно было глаз отвести.
— Что? — опешила Ясмина. — Так значит, мне не показалось! Ты на самом деле был в храме?
— Был — согласно кивнул Фолкет.
— Зачем? Хотел испортить мне свадьбу? Ну, так это у тебя получилось.
— Я… надеялся, что ты, пусть в последний момент, но всё-таки… передумаешь. И ты представить не можешь, чего мне стоило, увидев тебя в подвенечном платье, не остановить этот фарс.
— Ты знал, что богиня нас с Аруаном не… благословит?
— Не знал… но… надеялся на это.
— Я люблю Аруана, и пусть у нас с ним, чего уж тут скрывать перед тобой, нет рун на запястьях, это ничего не значит. Я всё равно считаю его своим мужем.
— Нет, — покачал головой Фолкет, — он тебе не муж, а… ну пусть… любовник.
— У нас есть сын!
— Это ничего не значит, я уже говорил — внебрачных детей достаточно. Это только у половинок не может их быть.
— Но… мы же с тобой… — растерянно протянула Ясмина.
— Увы, но ты мне пока не жена, поэтому и дети у нас с тобой есть от других.
— Я замуж за тебя никогда не выйду, как бы ты не старался нагло и настырно добиваться этого. Я никогда не брошу Аруана ради тебя, никогда не изменю ему с тобой, даже не надейся.
— Твой Аруан взял, как вор чужое! — внезапно яростно произнес Фолкет, наклонившись близко к Ясмине и взяв ее за плечи. — Он воспользовался твоей виной передо мной, твоим страхом передо мной, обидой на меня, которые ты никак не могла преодолеть и забыть. Если бы у меня было время… если бы он не мешался… если бы ты… не забила себе голову, что он — спаситель, что только ему ты можешь доверять… то все могло быть иначе.
— Отпусти, — потребовала Ясмина, упершись ладонями в грудь Фолкета.
Он медленно убрал руки с ее плеч, она попыталась отодвинуться, но было уже некуда, мешал подлокотник дивана.
— Не вздумай сейчас сбежать, — предупредил Фолкет, — я тебе еще не все сказал.
— Что еще я должна услышать? — обреченно произнесла Ясмина, понимая, что он способен и силой удерживать, несмотря на ее сопротивление, и ему будет наплевать, как это будет смотреться со стороны и что их могут увидеть. То, что они сидят здесь — уже плохо, а вот если… кто-то увидит, как она вырывается, а он ее удерживает… Она не может позволить, чтобы он ее так откровенно скомпрометировал.
— Я поторопился, тогда шесть лет назад, — продолжил говорить Фолкет, — испугался, что ты изменишь мне с Аруаном, сбежишь с ним, забыв, что у тебя договоренность с отцом на полгода. И я совершил глупость, подумал, если расскажу о том, что мы с тобой половинки, ты поймешь — выбора у тебя нет, и Аруан не тот, кто тебе нужен. Я ошибся… ты оказалась более упрямой, более несговорчивой, чем я ожидал.
— Ты плохо меня знал, — заметила Ясмина, — я бы никогда…
— Тогда я от отчаянья, что опять всё испортил, решил, что раз ты так хочешь Аруана, ты его получишь, — продолжил Фолкет, не дав Ясмине досказать фразу. — Я сам не знаю, как решился отдать тебя добровольно другому, но тогда… я, наверное, сошел с ума, раз сделал это — исчез из твоей жизни.
— И правильно сделал, — пробурчала Ясмина, опуская голову, пряча взгляд.
— Теперь я так не думаю, это было не правильно. Но сделанного уже не воротишь. Исправить уже ничего нельзя, но… можно продолжить, или… начать все заново.
— И что же ты собрался продолжать? Или начинать заново? — все так же опустив голову и разглядывая свои руки, спросила Ясмина.
— Я решил всё-таки добиваться тебя, — уверенно сказал Фолкет.
— Нет! — вскинув голову, возразила Ясмина. — Ты не смеешь! Ты, как уже сказал, добровольно покинул меня, оставил другому, так что теперь не можешь…
— Тебя задело, что я добровольно уступил тебя другому? Ты жалеешь об этом?
— Я, если честно, очень удивлена, на тебя это так не похоже. Я думала, отец заставил тебя уехать.
— Никто бы меня не смог заставить отказаться от тебя. Но я решил… что нам надо дать время, вернее, тебе дать время… и я надеялся, что твой Аруан… будет более… разумным, отступится от тебя, когда узнает, что ты предназначена мне. Но он… наверное, не смог отказаться от тебя, видимо, искушение было слишком велико. И я… его понимаю. Но всё-таки, он не должен был брать чужое.
