Онлайн книга «Невеста Крылатого Змея»
Хозяин вдруг открыл пустые, совсем прозрачные теперь глаза и вымолвил так тихо, что девушке пришлось над ним наклониться, чтобы расслышать: — Одно мне еще скажи… Братца-то она от смерти избавила? — Ну, конечно! Причитанья козленочка на берегу сам князь услыхал, сети в омут закинул и достал Аленушку целой и невредимой, краше прежнего. А злую ведьму привязали к кобыле и развеяли по ветру. Тогда Иванушка снова мальчиком обернулся и все стали жить счастливо. — Это хорошо… Леда разволновалось вдруг, расчувствовалась, и вышло так, что смахнула слезинку со щеки прямо на мертвенно-бледное лицо своего собеседника. Вздохнул глубоко Хозяин пустой грудью и промолвил на выдохе с превеликим облегчением: — Прими, Мать-сыра земля, я к тебе иду сам, потому как мой срок вышел! Треск раздался, изба пошатнулась и сразу осела, а Леда со страхом посмотрела на перекосившуюся матицу, что едва держала потолок. — «Бежать надо отсюда скорей!» Едва успела выскочить из домишка, как стал он прямо на глазах под землю проваливаться и вскоре торчала поверху одна полуразвалившаяся печная труба. А потом и она исчезла, только и остался, что крапивный бугор на месте прежнего одинокого жилища. Оно и к лучшему. Солнце поднималось вяло, будто нехотя, кутаясь в туманные покрывала. Бродили по седому небу перистые облачка, день обещался быть ветреным. Леда огляделась и глазам своим не поверила, вместо стареньких избенок вокруг только холмики, заросшие бурьяном. Почти никаких следов не осталось от прежней проклятой деревушки. Крапива и иван-чай, лопухи, с листьями едва ли не с колесо телеги, хмель да вьюнок полевой оплетали пару высоких столбиков на месте прежнего забора. Шныряли птицы в неухоженном малиннике, яблоньки одичали совсем, густо усыпали дерновину измельчавшими плодами. Может, время пройдет и вернутся сюда люди, возродят поселение на берегу Резвушки, кто знает. — Чего приуныла? Радоваться должна, большое дело завершено, исполнила ты давний завет Живины, вернула покой Неспящему. — Сват Наум, это опять ты? — Кому же быть-то еще! Среди прочей нечисти только мне и можно на ясно солнышко без устали любоваться. — Значит, Хозяин тебе доводился родней, верно я поняла? — Знамо дело, один батька нас строгал, да по разной мерке. У Леды еще множество вопросов крутились в голове, некоторые и задавать неловко, а все же осмелилась: — Скажи, а матушка… она твоего отца любила или он украл ее и заставил женой ему быть? Долго не было ответа, Леда даже ожидать бросила, вздохнула только и направилась в сторону реки. Пронесся вдруг над самой головой порыв шального ветра, разметал волосы, и взволнованный осипший голос тихо прошептал в ухо: — Думаешь, нас таких и полюбить нельзя? Девушка руками замахала с досадой: — Вот же дух беспутный! Напугал! Ничего я не думаю, ничего про вас не знаю, только одно грустно, что ваш Бессмертный папашка о детях не печется, за что такого любить? Или есть бабы-дуры, которым такие бессердечные и жестокие экземпляры до чертиков нравятся? — Может, и дуры, кто вас разберет… Одно знаю, матушка Его жалела очень, легко ли бессердечным-то быть, кто бы знал. — Ну, давай, скажи еще, что и сам Кащей у вас безвинный страдалец! — Вины много на нем, а только и у него прежде была мать, что любила сынка без памяти, не чаяла в нем души. — Видно, все не впрок… — Хватит уже зря воздух толочь пустыми басенками, гляди лучше, вон и охрана твоя сюда мчится. А Медведь-то здоров, что за него замуж не пошла, али не по нраву безногий пришелся? — Я совершенно не собиралась здесь создавать семью! И до сих пор сомневаюсь в правильности и целесообразности… Годар! Здесь я, Годар! Сюда! И тут что-то крепко сжало девушку будто железной хваткой, приподняло над землей и обдало лицо теплым порывом воздуха. — Все вы, девки, одинаковы… Прощай, лапушка, может, и еще свидимся когда. На свадебку-то пригласишь? Я с подарком явлюсь. Леда не в силах слово молвить, только кивнула и тотчас оказалась на свободе: — Ну, ты даешь, чудище мое невидимое! Думала, раздавишь сейчас и косточек не соберу. Вот же, какой нахал! Но все Науму было нипочем, звонкий смешок его уже улетал за черемуховые заросли, откуда вдруг раздались как будто тонкие посвисты и щелканье соловья. Жизнь просыпалась в этих краях позже срока и ничего, что скоро пожухнет трава, опадут листья, укроет холмы над заброшенной деревней легкий снежный покров. Не саваном погребальным укроет на сей раз, а белой фатой невесты, что давно готова жениха встретить. А новой весной начнется здесь совсем иная пора, пусть легло семя в холодную землю, но не погибло навек, а лишь затаилось до срока, терпеливо ждет своего часа, а после подымется высоко нежный, но сильный росток, раздвинет мрачные своды гробницы и гордо покажется Солнцу: «Я смог, я здесь, вместе со всеми буду славить Великую Твою Щедрость!» Со слезами на глазах Леда кинулась в объятия Князя, припала щекой к груди, ничего более и не надобно: — Заюшка моя, что же ты со мной сотворила, думал, не переживу эту ночь… А где-то сбоку уже непритворно сердито ворчал Михей: — Я разве виноват, что кулема твоя на берег сбежала? Мне еще зря шкуру попортил… Сюда пришел хоть калека, да не урод, а теперь, если водицы живой не добыть, на меня Радунюшка и не взглянет. Леда от Годара отстранилась, хотела друга лесного поприветствовать, да только ахнула — рубаха на Медведе вся обгорела, половина волос клочьями торчит, на лице, кажись, ни бровей ни ресниц не видно. — Ну, как тебе таков-то женишок? Изрядно меня твой Змей подпалил, аки порося на Корочун. Годар тяжко вздохнул, видела девушка, что нелегко ему эти слова слышать, да ничего не исправишь. — Когда понял, что пропала, я весь берег ради тебя обегал, заметил, что лодки нет, решил, что тебя увезли. Эту Корягу безногую будил, да видно морок на Медведя наслали, словно убитый проспал до зари. А вот мне было не до сна… — То-то я еле жив очнулся, едва пламя сбил на себе… — Спасибо скажи, что вообще очухался! Спящего могли русалки защекотать, дело нехитрое. — Не ссорьтесь, ребята, пойдемте лучше к Ясеню скорей, тут чудные дела творятся, как бы все совсем не исчезло, — убеждала Леда не в силах отвести взгляда от дорогого ей мужчины. Да и сам Змей, кажется, вовсе не хотел девушку из рук выпускать. Однако, надо же и впрямь было до источников заветных добраться. — Ба! А где же деревенька-то проклятущая? Я бы не прочь ее Хозяину голову оторвать за радушное гостеприимство! — Спит Хозяин, а за ним вслед и все чары заснули-развеялись. Я так думаю, не будет здесь больше нежить всякая собираться, да хороводы водить возле бедного Савушки. Где-то сейчас болезный… Надеюсь, и ему под землей сладко спится… |