Онлайн книга «История разведенной арфистки»
– Чтобы воссоединиться. – С кем? – Со мной. – Каким образом? – Прошлой ночью он прокрался в комнату, где я спала после съемки, и лег на соседнюю с моей кровать. – Что?? Он пришел в иерусалимскую квартиру и… – Дело было не в Иерусалиме. Это случилось в больнице. – В больнице? А что ты там делала? – Это были киносъемки нового телевизионного сериала. Моя роль в массовке была изображать больную. – И чего он хотел? – Он не сказал ни слова. Просто лег на соседнюю кровать. Он изображал раненого солдата. – Так чего же ты испугалась? – Не изображай дурочку, мама. Лучше объясни мне, почему ты не сказала мне, что Хони – там, у Масады, – распространялся с Ури не только о тебе, но и обо мне. Почему, черт побери, ты не предупредила меня? – Стоп, Нóга… не спеши. Суть в том, что я и в самом деле удивилась… и даже разозлилась на то, что в минутной болтовне возле туалетов Хони счел возможным сказать Ури, который на эту минуту всем нам человек посторонний, о моем переезде в пансионат. Но когда я прямо спросила его, не упомянул ли он также тебя, он не только сказал «нет», но даже сделал вид, что не понимает вопроса. – Другими словами, он соврал. – Определенно. Но не по злобе, а из трусости. Он ведь тот еще трусишка… Но это еще не объясняет мне, доченька, почему ты принимаешь все это так близко к сердцу? Даже если бывший твой муж лег на соседнюю кровать… И погоди… а ты уверена, что это был он? – Ты с ума сошла. – В любом случае, как странно, пусть даже он бросил тебя… Не сказать ни слова! А ты? Не спросив даже, чего ему нужно, понеслась прочь. – Потому что я знала. – Что ты знала? – Что это сигнал. Знак. И это только начало. И продолжение следует. А я – из-за глупого вашего эксперимента, который ты безо всякой причины все растягиваешь, выставлена перед ним напоказ и надолго. – Нет, нет, Нóга, не перекладывай вины с больной головы на здоровую. Я не виновата, что муж, который в свое время бросил тебя, до сих пор вожделеет к тебе – и не вмешивай в это дело мой эксперимент. Он не дурацкий и не глупый, и мы с Хони не просили тебя прилететь из Европы безо всякой причины. Вопрос ведь не только в том, в каком городе устраиваться мне под конец моей жизни, но главное, что хотелось бы решить – какого качества эта жизнь будет. Нет, Нóга… не нападай на меня из-за сумасшествия бывшего твоего любовника и бывшего мужа, который взял и превратился в артиста массовки. – Из-за того, что ты все тянешь это и тянешь, он снова может сойти с ума. Если Ури обнаглел настолько, что начал преследовать меня на ночь глядя во время рядовых съемок, где я подвизаюсь просто как актриса массовки, он на этом не остановится. В любом случае, объясни мне, почему этот твой любимчик, этот маменькин сынок выдал меня человеку, который в свое время отказался от меня? – Нет, дочка, все не совсем так. И прошу тебя – не называй его маменькиным сынком. Хони – твой брат. Да, время от времени он горячится, срывается, теряет над собой контроль. А еще он уважает и любит Ури, и чувствует себя виноватым за то, что ты не захотела родить от него. Но ты ведь знаешь, как он тебе предан. Хони. Родной твой брат. – Он считает себя виноватым? С чего бы это вдруг? И кто его об этом просит? Рожать мне или не рожать – это не его дело! – И опять я тебя спрошу: если все так – чего ты так злишься? Если Ури решил прийти и лег на соседнюю кровать, не сказав ни слова, не разбудил тебя и даже к тебе не прикоснулся – из-за чего ты так разволновалась? – Потому что он вернется, я знаю это. Он снова вернется. Он доберется до Иерусалима. Он знает наш дом очень хорошо, и вполне может быть, что у него есть ключ, который папа дал ему на случай, если он потеряет свой. Или ты сама его потеряешь или забудешь. – Но погоди… погоди. Давай уточним… Это разве он тебя бросил? А не ты его? Нет? – У него не было выбора. Он хотел детей. А я не хотела. – Ну тогда уже давай начистоту: а почему ты не хотела? – Ты сейчас меня, мама, спрашиваешь об этом? Считаешь, что сейчас – самое время? – Ничего я не считаю. Все. Все уже поздно. Поезд ушел. Но тогда скажи – чего он от тебя хочет? У него уже есть собственные его дети – так чего ему тогда от тебя надо? Два… или три года тому назад он зашел навестить нас с двумя ребятами, чтобы показать их твоему папе. Я уверена – только для того, чтобы доказать – на нем никакой вины нет. – Вины – за что? – За то, что у вас не было детей. – Но при чем здесь вина? Кто настроил его на эту чушь? Это что, было секретом, что именно я, я не хотела рожать? Все вокруг – не говоря уже о вас, знают это. Я никогда этого не отрицала. – Верно, не отрицала. Ты всегда была честной… ох, не надо… не плачь… – Ты ухитрилась дважды упрекнуть меня. Почему ты ни словом не обмолвилась о его визите? Ни ты, ни Хони… – Не хотели тебя разозлить. – Разозлить? Чем? – Просто разозлить. – Вот так, «просто»? Не бывает. – Бывает. И еще как. – И что же сказал папа о детишках Ури? – Ничего особенного. Дети как дети. Обычные. Довольно милые. Выглядят неплохо. Детишки. Парочка. Девочка и мальчик. Папа даже поиграл с ними. – Поиграл? С чего бы это он должен с ними играть? – Ни с чего. Так просто. С чего это ты вдруг взъярилась? А что он должен был делать? Убить их? Папа немного с ними повозился… Может, чтобы доказать себе самому, что он знает, как надо обращаться с детьми. Вот и все. Ты сейчас что – сердишься на папу? Что с тобой творится? Папы больше нет, он умер. – Это не из-за папы. А из-за Хони, который всюду сует свой нос. Это разве его касается? Точно так же он вел себя, когда обыскивал мой портфель и рылся в моих ящиках. Почему ты разрешала ему вести себя так? – Да ничего я ему не разрешала. Он только хотел бы все контролировать, но ты-то знаешь, что в конце концов именно я делала то, что считала нужным, точь-в-точь как ты. Когда ты была еще малышкой, именно у тебя я научилась, как надо проводить границы в отношениях с папой, да и в отношении тебя самой и Хони. Только пределы, которые я для всех вас назначала, были много более мягкими, чем ваши собственные. – Ну а теперь скажи мне, что это за имя такое – Хони? Кто называет подобным образом своего ребенка? На всем белом свете я не встречала никого, кого звали бы Хони. За исключением одного… – Минутку, минутку, Нóга, – мы назвали его так, потому что ты нас об этом просила. – Я? Как это могло быть? – Я была беременна, а ты ходила во второй класс. И в школе вас познакомили с легендой о Хони, который мог творить чудеса… и потому, наверное, ты попросила, чтоб, если я рожу мальчика, я назвала его Хони. |