Пригладив светлые волосы, которыми играл ветер, летевший над Проливом, Уильям Уайт удалился в каюту, где сразу же принялся сочинять первое письмо возлюбленной.
***
Письма были теплыми и дружескими, по-прежнему без единого намека на перемену в отношениях. Анна, перечитывая их после Шарлотты, возвращала исписанные листы с выражением плохо скрываемого разочарования на лице. Шарлотта же ждала их с нетерпением. Для нее строчки дышали Парижем, которым девушка начала бредить. Она всегда просила мсье Уильяма подробно описывать места, что он посетил, блюда, что он попробовал, постановки и концерты, что он видел.
Самой девушке казалось, что писать ей совершенно не о чем, что жизнь ее скучна и однообразна. Вопреки всем чаяниям, отец запретил Шарлотте давать уроки музыки даже в благотворительных заведениях. У Анны и Джона теперь была своя жизнь, а их сестре и подруге оставалось только коротать дни за книгами и фоно.
Младшие Аддерли, не в пример родителям, вдруг взялись давать светские обеды и вечера в своем доме, расположенном неподалеку от родительского особняка. Мистер Аддерли-старший был в восторге и предвкушал, что через несколько поколений их семья будет считаться весьма респектабельной, а происхождение забудется. Шарлотта старалась пропускать эти мероприятия, потому что там за ней неизменно ухаживали холостяки. И потому что Теодор Гастингс мог явиться в дом друга по приглашению или без. Шарлотта не страдала по нему, но тень этого джентльмена распростерлась над ее жизнью, и этого нельзя было отрицать.
Так что письма Уильяма Уайта были отдушиной и глотком воздуха перемен. Вскоре Шарлотта настояла, чтобы переписка велась по-французски, и теперь уже мистер Уайт исправлял корреспондентку, как когда-то она его.
6 мая 1910 года Британию постигло горе имперского масштаба – в Букингемском дворце скончался его величество король Эдуард. На похороны съехалось великое множество европейских коронованных особ и знати – многочисленных потомков королевы Виктории. Мистер Аддерли две недели пребывал в подавленном состоянии и не притрагивался к десертам в знак траура, но потом приободрился и решил, что возлагает большие надежды на наследника престола – Георга. Кроме того, он беспрестанно похвалялся, что однажды видел будущего короля совсем близко – на концерте в Альберт-Холле.
Близилось лето, и Шарлотта наконец задала занимавший ее вопрос. В тот вечер к ужину приехали Джон и Анна.
– Не отправиться ли нам на лето во Францию?
Джонатан учтиво прикрыл улыбку салфеткой и бросил многозначительный взгляд на супругу.
– Это было бы чудесно, дорогая, – отозвался мистер Аддерли. – Но я точно не смогу тебя сопровождать. Дел, знаешь ли, невпроворот.
– Ах, когда же вы научитесь доверять дела другим? – укоризненно спросила миссис Аддерли. – Мы заперли бедняжку Шарлотту в четырех стенах.
– Джон, может быть, вы с Анной? – Шарлотта умоляюще посмотрела на брата.
– Прекрасно. Поедут одни молодые господа. Одни, без наставления и присмотра на земле католиков, – прокомментировала Мейгрид, разливавшая первое блюдо.
Анна хихикнула.
– Мейгрид, ты прелесть, – заявил Джонатан. – Я католиков не боюсь, но… Энни, мне сказать?
Анна залилась румянцем и кивнула.
– Не думаю, что положение Анны располагает к путешествиям.
Пока тормошили Анну и осыпали молодую пару поздравлениями и пожеланиями, суп почти остыл, но Мейгрид была слишком счастлива, чтобы ворчать по этому поводу.
Когда все вернулись к трапезе и обсуждению поездки, мистер Аддерли предложил поехать только Шарлотте и миссис Аддерли.
– Но Гарольд! Как же две леди будут жить в незнакомом городе одни? – испугалась миссис Аддерли.
– Уильям о вас позаботится, – отмахнулся глава семейства. – И ради бога, возьмите Гленну. Кто-то должен будет заниматься нарядами и прическами.
Помогавшая тетушке Гленна приоткрыла рот от удивления и почтительно присела, пряча глаза, засветившиеся восторгом.
– Нет же, мистер Гарольд! Отправьте меня, – снова встряла Мейгрид. – Гленна ведь неумеха.
– При всем уважении, драгоценная Мейгрид, ты причешешь нас старомодно и станешь возражать против парижских нарядов, которые мы накупим, – возразила миссис Аддерли, подмигивая Шарлотте. – Кроме того, мистер Аддерли здесь без тебя пропадет. Жаль, что связанные обстоятельствами и приличиями, мы не сможем воспользоваться гостеприимством мистера Уильяма. Насколько я помню, его дом находится во Втором округе Парижа, а там рукой подать до Оперы, Лувра и набережной. Шарлотте непременно нужно попасть в Оперу.
– Поселитесь в гостинице или найдете апартаменты, – ответил мистер Аддерли.
– Я завтра же напишу мистеру Уильяму о наших планах, – добавила его супруга.
Шарлотта не участвовала в обсуждении. Ей настолько не терпелось поехать, что она отправилась бы на континент одна, не найдись для нее компании. И причесывалась бы в поездке сама, без помощи прислуги.
– Не следи там за ними слишком пристально, оставляй иногда наедине. Смотри, чтобы, наконец, сговорились, – наказал Гарольд Аддерли супруге, отходя ко сну. – Это слишком затянулось. Либо Шарлотта вернется из Парижа помолвленной с нашим дорогим Уильямом, либо пора их дружбу прекратить.
***
«Черная кошка» процветала. Блэкки, в чьей памяти была слишком свежа недавняя жизнь, относилась к девушкам с заботой, хоть и проявляла строгость, когда речь шла об откровенной лени или злоупотреблении алкоголем и сладостями. Всего больше она заботилась о здоровье своих мотыльков, как она их называла, и о том, чтобы не болтали лишнего о клиентах.
Гости, благодаря содействию Тедди, были высочайшей пробы. И Блэкки искала девушек не только красивых, но и способных поддержать умную беседу и развлечь гостей пением или танцами. Вскоре мужчины стали приходить не только за известными удовольствиями, но и чтобы просто приятно провести время, поговорить друг с другом в непринужденной обстановке и даже заключить сделку.
«Кошка» приносила неплохой доход, а Тедди заметил, как похорошела и повеселела ее хозяйка.
– Ты прирожденный делец, Блэкки, – смеялся он. – Не хочешь управлять и делами Хантингдонов?
Теперь она принадлежала ему одному. Кто мог бы ожидать такой верности от бывшей куртизанки? Блэкки, к тому же, была уверена, что занимает приличного размера место в жизни и сердце Теодора. Этого было достаточно, хоть она и знала, что он безнадежно любит бывшую невесту и это никогда не изменится.
На деле Блэкки была больше женой Тедди, чем та, которой он дал клятвы у алтаря. В собственном доме Изабелла существовала как призрак, невидимка. Муж не обращал на нее внимания, не говорил о своих делах, не прикасался.
Часто Изабелла думала, каким примером она станет для малышки Элеоноры, когда та подрастет. Она чувствовала себя ненужной, некрасивой и совершенно разбитой. К тому же травмы давали о себе знать: Изабеллу мучили мигрени, а спина быстро наливалась тяжелой усталостью, если приходилось долго быть на ногах.
