Онлайн книга «Любовное чтиво»
– Новые песни о главном? И новый прикид? Ты что, получила приз на конкурсе провинциальных красавиц? Вика туманно смотрит сквозь меня, но не останавливается и продолжает петь и вальсировать. Ясень с видом деревенским
Приобщился к вальсам венским…
– Наш папик – Обломов, – говорит она. – Он просто завидует нашей красоте. Целует Лизу в нос, опускает на пол и, все так же вальсируя, приближается ко мне и звонко чмокает меня в губы мокрыми от собачьего носа губами. – Доброе утро! Сидим на кухне, пьем кофе. Интересно, что она скажет, когда узнает о моем разводе? – Откуда у тебя новый костюм? Спецзаказ на Черкизовском рынке? – Ты безнадежно отстал от времени, папик. Черкизон давно закрылся. Просто Даша получила премию в издательстве и решила меня приодеть. – Она работает в издательстве? – Но разве я тебе не говорила? – Нет. – Она старший редактор. – Любит женские романы? – Что ты! Она их презирает! Она обожает твои книги и очень не одобряет мой вкус. – Я на ее стороне. Это она выбирала одежду? – Даша заявила, что раз уж я живу с тобой, мне нельзя одеваться во что попало. – Не понимаю, что у вас за отношения? Называете друг друга по именам, как подружки… – Мы не разлей вода! – Мама не думает переехать в Москву? – На какие шиши? Нашу халупу в С. можно обменять на будку для собаки. Лиза, хочешь отдельную будку? – Вообще я мог бы… – Купить нам квартиру, ты хочешь сказать? Нет уж, сама заработаю. – Напишешь женский роман и прославишься, как Маринина и Донцова? – Типа того… – Вчера встретился с Нугзаром, – говорю я. – Кавказец, который тебя обидел. Он живет на нашем этаже. Молчит. Ноль внимания. Обидно-с. Вчера вечером, когда я пошел выгуливать Лизу, на площадке перед лифтом меня ждала неприятная встреча. Оказывается, квартира Нугзара тоже находится на пятом этаже. Странно, я не заметил этого раньше. – Привет, Нугзарчик! – говорю первое, что приходит в голову. И сразу понимаю, что поступаю правильно. Он ждал от меня чего угодно – страха, агрессии, но только не фамильярности. Как назло, лифта долго нет, а пауза перестает быть томной. – Ты не хочешь извиниться передо мной, Иннокентий? – говорит он. – Я ведь перед твоей девушкой извинился. Я не знал, что она не такая. – Ты не знал, что не все русские девушки проститутки? – Вот именно. – За что я буду перед тобой извиняться? За то, что не знал, что ты не знал? Но для Нугзара это слишком сложная умственная комбинация. Вообще я вдруг вижу перед собой не горного орла, а уязвленного кавказского мальчишку, которого я, взрослый дядечка, действительно очень обидел. – В принципе, мне твои извинения до фонаря, – говорит он, отклячивая зад и дрыгая одной ножкой. – Если б не мой отец… Слово отца для меня закон! Но ты, Иннокентий, обидел моих ребят. Мой отец – не их отец. Там другие отцы. Нельзя говорить кавказцу то, что сказал ты. Ты меня понял? Это даже смешно. Пошли они… со своей патримониальной иерархией! Врезать девушке по физиономии можно, а «пидарас» – несмываемое оскорбление. Приходит лифт, и я вежливо пропускаю Нугзара первым. Все-таки не стоит подставлять ему спину. Но в лифте мне становится немного не по се- бе. Уж очень близко Нугзар ко мне стоит. Однако выдерживаю испытание и только на улице говорю ему: – Извини, Нугзарчик! И парням своим передай мои извинения и всяческий респект. Кто старое помянет… Видимо, я снял камень с его гордой души. – Принято, Иннокентий! Зачем нам собачиться? С чистой совестью садится в «ягуар» и с ревом проносится по двору. Не задавил бы кого-нибудь! – Нугзар не живет на нашем этаже, – вдруг говорит Вика. – Он живет на шестом этаже, квартира 115. Ты не знал? Ставлю чашку на блюдце и слышу, как она звенит. – Откуда ты знаешь? – говорю я. – Ты была у него? – Не скажу. Я ее убью. – Дыши глубже, – говорит Вика. – У тебя такое же глупое выражение лица, какое было у нашего генерального, когда он заперся со мной в кабинете. Я убью ее. – И помни, – продолжает Вика, – пока я с тобой, мое сердце для других закрыто. – Только сердце? – Мне пора, – говорит Вика. – Не забудь погулять с Лизой. И запомни, если ты еще раз проспишь и собачка написает на мои книги, я запру ее на ночь в твоей спальне. Сегодня у Вики какое-то важное собрание в издательстве. Помогаю ей одеться и обуться в прихожей. Ба! У нее новая шубка! Едва ли натуральная, но она ей так идет! Вечером, когда я возвращаюсь с прогулки с Лизой, на антресоли горит свет, но в гостиной темно. Собака с лаем устремляется в гостиную, и я, не разуваясь, тоже вбегаю, предчувствуя неладное… И предчувствие меня не обманывает. На диване сидят Вика и Максим. На девушке все та же распахнутая блузка. Даже в полутьме я отчетливо вижу открытую до соска грудь. Второе, что сразу отмечаю, – испуганные лица молодых людей. Но напугала их явно не Лиза. Возвращаюсь в прихожую, нарочито долго раздеваюсь и только потом включаю в гостиной свет. Вика и мой сын уже сидят по разные стороны дивана. Лучше бы не рассаживались. Оба щурятся на яркий свет. Оба похожи на двух породистых щенков, которых разглядывает дядя-покупатель. За этот год Максим сильно изменился. Не то чтобы возмужал, но и ребенком быть перестал. Только сейчас я замечаю, как он стал на меня похож. Вылитый я в юности. Такой же Иноземцев, с надменно- беззащитным выражением лица и волевым подбородком с симпатичной ямочкой. Да, он должен нравиться девушкам! Например – Вике. Но почему-то меня это не радует. Я бы даже сказал, что давно не чувствовал себя так мерзостно. – Привет, Вика! – говорю. – Здравствуй, Максим! Какими судьбами? Идиотский вопрос. Мой мальчик отвечает не сразу, сначала приходит в себя. Это мне тоже не нравится. – Привез бумаги, – говорит он. – Разве мама тебе не звонила? Когда мы уединяемся с ним на кухне, я плотно закрываю дверь. Интересно, Вика будет подслушивать? Даю сыну время окончательно прийти в себя. Или себе прийти в себя? Неважно. Завариваю чай, разливаю по чашкам. – Ты уже все знаешь, Максим. Мама нашла себе другого мужчину, и это ее право. Ты мальчик взрослый, так что в объяснения вдаваться не буду. Кстати, ты решил, куда будешь поступать? |