Онлайн книга «Волшебница на грани»
Но пока мы спаслись. Мы были у друга и защитника. Если бы только не эта слабость… — Что? — воскликнул Ланге. — Что вы несете? Моя фамилия Эрикссон! Э-рикс-сон! За кого вы меня принимаете? Все правильно, сейчас он и должен все отрицать. Подкопаться к нему никто не сможет, Ланге в этом не сомневается. — Мы принимаем вас за Эрика Ланге, сбежавшего военного преступника, — отчеканил Рено. Здесь и сейчас он был главным. — Вы находитесь в международном розыске, вас обвиняют в массовых убийствах мирных жителей Хелевинской империи и медицинских экспериментах над детьми. Ланге побледнел. Его лицо обрело скульптурную четкость, словно невидимые руки туго натянули кожу на череп. — Вы бредите, — выдохнул он. — Я никогда не был в Хелевинской империи. Немедленно отпустите меня, иначе… — Иначе что? — поинтересовался Рено. — Вы находитесь на территории Сахлевинского посольства, и я арестовал вас как военного преступника. — Докажите! — выплюнул Ланге. — А когда не докажете, я вас засужу! — Докажем, — прошептала я. Откуда только взялась эта проклятая слабость, и почему она никак не уходит? Руки казались чужими, ватными, словно у игрушки, но я все же смогла дотянуться до выреза платья и вынула из потайного кармашка два сложенных дагерротипических снимка с пометками доктора Кравена. Ланге перед операцией. Ланге после операции. — Доктор Кравен готов свидетельствовать, если вы заберете его с Фаринта и обеспечите неприкосновенность и защиту, — прошептала я, чувствуя, как воздух комкается в горле, не давая дышать. — Он в подробностях расскажет о сделанной… пластической операции и предоставит счета… на ее оплату… Комната мягко поплыла в сторону, размазываясь цветными пятнами. Последним, что я услышала, был испуганный возглас Генриха: — Милли? Милли, что с тобой? Я очнулась в незнакомой комнате. В приоткрытое окно дул свежий морской ветер, от цветов на прикроватном столике веяло тонко и сладко. Я шевельнулась, пытаясь улечься поудобнее, и голос доктора Кравена тотчас же окликнул: — Тихо, тихо! Без геройств! — Вы здесь, — сказал чей-то голос, я услышала в нем искреннюю радость, а потом поняла, что это я и говорю. Надо мной действительно склонился доктор Кравен: он выглядел таким довольным, словно вся его жизнь за несколько секунд изменилась к лучшему. — Здесь, с вами, — ответил он. — Предупреждая ваш следующий вопрос: мы в Илензене, столице Сахлевина. Господин Рено перевез туда всех на корабле посольства. А потом Генрих вытащил меня с Фаринта. Я здесь уже три дня. Я все-таки попробовала сесть, и Кравен со вздохом усадил меня на кровати и подложил подушки под спину. — Непослушная девчонка! — ворчливо сообщил он. — Вам надо лежать. — Что случилось? — спросила я, понимая, что Кравен прав. При малейшем движении меня снова захлестывала такая слабость, что все начинало скользить куда-то за серый занавес обморока. — Подвал господина Мориса надежно изолирован от всякой магии, — с некоторой гордостью произнес Кравен. — Но вы мало того, что сумели вырваться оттуда, так еще и прихватили с собой двоих пассажиров. И это вас, к сожалению, надорвало. Он сделал паузу, устало вздохнул и сказал: — Я бы поостерегся делать далеко идущие прогнозы, Милли. Но вы, возможно, умираете. И я не знаю, как вас восстановить. Ощущение было таким, словно к моему лицу приложили тяжелую пыльную подушку. Некоторое время я сидела молча, слушая нарастающий гул в ушах, а потом спросила: — А сколько времени я спала? Раз уж мы успели покинуть острова святого Брутуса, а доктор Кравен приехал сюда три дня назад, то, возможно, я проспала целую неделю. Как же так? — Восемь дней, — ответил Кравен. — Иногда вы просыпались, конечно. У нас даже получалось напоить вас и дать пилюли. — А где Генрих? — с надеждой спросила я. Раз уж у меня все плохо, так пусть бы у него все было хорошо. — Я отправил его спать, — сказал Кравен. — Он не отходил от вас все это время. Господин Рено, кстати, сразу же подтвердил его личность перед отцом. Сахлевин уже официально сообщил о том, что принц Генрих Аланбергский жив. Вот как! Во мне шевельнулось что-то похожее на досаду. Я тут лежу, не в силах открыть глаза, как следует, а кругом творятся великие дела, и я их даже не увидела. Теперь Генрих получил серьезную поддержку и вернет себе корону. Теперь у него все будет так, как надо. А я… А со мной, кажется, уже все кончено. Я не знала, почему думаю об этом настолько отстраненно и спокойно. — Столько хочу спросить… — призналась я. — Что Морис? Пустился за нами в погоню? Ох, вы же его не знаете… Кравен улыбнулся и поднес к моим губам стакан с металлической трубочкой. Я послушно сделала несколько глотков. Жидкость воняла гнилым болотом, но удивительно, меня даже не затошнило. Наоборот, голова немного прояснилась, а слабость отступила на несколько шагов. Уже кое-что. — Будете принимать лекарства, — сказал Кравен. — И хотя бы несколько ложек каши. А я буду рассказывать. Каша обнаружилась на соседнем столике: теплая, пахнущая клубникой. Через силу я проглотила несколько ложек и почти без сил обмякла на подушке. Кравен довольно кивнул и произнес: — Как мне говорили, Морис был потрясен. Он понимал, где именно вас искать, потому что корабль сахлевинского посольства отплыл с островов через час после вашей пропажи. Но решил заняться другими делами. Говорят, схлестнулся с вице-губернатором. Приказал подорвать его экипаж. Что было дальше, я не знаю. Я даже улыбнуться смогла. Морис был крайне прагматичным человеком. Он всегда понимал, что я получу свое — и я это получила. А связываться с сахлевинцами — для этого у него руки коротки. Что ж, вполне в духе Мориса решать насущные задачи, например, сражаться с несостоявшимся тестем. Кажется, нам очень повезло, что мы вовремя успели удрать с островов. — А доктор Ланге? Где он? — В тюрьме, разумеется, — презрительно усмехнулся Кравен, и его взгляд потемнел. — Конечно, он все отрицал. Те снимки, которые были у вас — подделка, и все кругом мерзавцы, которые просто хотят опорочить порядочного человека. Но я привез все медицинские карты, все свои записи… и знаете, что еще? В Сахлевине нашелся свидетель! Медсестра, которая работала с Ланге в госпитале еще до войны, и она узнала его голос. Я закрыла глаза и улыбнулась. Мы с Генрихом все-таки сумели поймать чудовище, и сейчас я могла только радоваться — эта радость была настолько сильной, что мне даже показалось, будто бы моя болезнь отступает. Да, этот мир не был моим. Но зло одинаково во всех мирах — и я была счастлива, что смогла приложить руку к гибели этого зла. Звучит пафосно, но это так. |