Книга Одна, но пагубная страсть, страница 18 – Татьяна Полякова

Добравшись наконец до офиса, мы смогли убедиться, что жизнь здесь бьет ключом. Возле дверей стояли две милицейские машины и «Скорая». Народ, никак не меньше десяти человек, суетился поблизости. Тут показались санитары с носилками, и Ленка радостно взвизгнула:

— Живы охранники-то, живы.

— Откуда знаешь? — спросила я.

— Лица открытые, видишь? Если человек умер, лицо ему закрывают. Так положено. Ой, там Женька Игнатьев, пойду узнаю…

Не успела я сообразить, в чем дело, а Ленка уже подскочила к одному из санитаров. Носилки вкатили в машину, и парень закрывал дверь. Ленка стала с ним разговаривать, а я паслась в сторонке. Парня окликнули, он сел в машину, а Ленка вернулась ко мне.

— Женька говорит, у всех троих огнестрельное.

— Троих?

— Ага. Одного раньше увезли.

— Не стоило тебе с ним разговаривать, вдруг заподозрит чего.

— Да брось, нормальный парень, он у нас учится, на пятом курсе, а на «Скорой» подрабатывает.

В тот момент к офису подкатил «Мерседес», и из него появился Наташкин работодатель. Признаться, я никогда не могла понять, что такого нашла в нем подружка. Я имею в виду времена, когда он не был козлом, хапугой и обманщиком, а звался просто Димой. Только и хорошего в нем, что брюнет, но и это парня не особо красит, потому что на Димкином затылке уже наметилась лысина, которую он пытается скрыть, для чего отрастил волосы и стал зачесывать их назад. Невысокий, довольно щуплый, но уже с брюшком, лет тридцати пяти, что, по моему мнению, весьма близко к старости, голубые глаза такие маленькие и так глубоко посажены, что в смысле красоты от них тоже толку никакого. Нос широк и длинноват, а вот губы мне нравились. Наташка утверждала, что целуется он классно, и это я вполне допускала. Дима любил дорогие тряпки и носил в ухе сразу две сережки, не боясь прослыть педиком, за что я его уважала. Приятно, когда у людей есть убеждения.

Вообще, до трагических событий с деньгами, которые Дима подло умыкнул, я относилась к нему неплохо. Как к товарищу, я имею в виду. Наташке он, конечно, не пара, она себе десяток таких Дим найдет, а в остальном — нормальный парень. Когда выпьет, анекдоты травит, безропотно развозит нас по домам, даже в ресторан водит. Не часто, но пару раз такое случалось. Был он не то чтобы умен, но и не дурак. Конечно, «Джанго» от «Пятницы» он ни за что не отличит, но кран мне починил за десять минут.

Теперь Дима сурово хмурился, сразу направился в офис, но был остановлен бдительным сотрудником милиции. Дима принялся ему что-то объяснять, размахивая руками, все это мы видели сквозь стеклянные двери. Близко подходить боялись, как бы нас Дима не заметил и не начал подозревать.

Ленка шмыгнула носом и неожиданно заявила:

— Диму жалко.

Я взглянула на нее с намеком на вопрос и изумление. По моему мнению, жалеть бы стоило нас самих — такие муки на себя приняли. И, подозреваю, это еще не все.

Ленка пояснила:

— Ограбили его.

— Так мы тоже хотели его ограбить.

— Тише ты! То мы… Мы же только ради справедливости хотели, потому что сжульничал, а теперь выходит, что он безвинно пострадал.

— Знаешь что, идем-ка домой, нам еще Наташке звонить с радостной вестью.

Мы побрели к остановке и вскоре были уже недалеко от дома. Но позвонить Наташке не получилось — по дороге я вспомнила, что мы должны уничтожить вешдоки, Наташка ведь утверждала, что сделать это надо ни минуты не медля, и я была с ней согласна. Если менты чего заподозрят… В общем, мы подхватили наши рюкзаки и потрусили к Наташке на дачу, которая находилась в десяти километрах от города, и туда ходил рейсовый автобус. Будем отчитываться перед Наташкой, хоть в одном порадуем: мол, никаких следов преступления.

Бензин мы нашли в положенном месте, но костер по неведомой причине разгораться не желал. Провозились мы долго и вконец измучились. Потом еще пепел по ветру развеивали. Ветра, кстати, тоже не было. В конце концов засыпали кострище землей, чтоб и следов не осталось, и с чувством выполненного долга вернулись домой.

— Кто будет Наташке звонить: ты или я? — спросила я Ленку.

— Давай лучше ты. Только поделикатней, а то брякнешь сразу.., я тебя знаю, никакой интеллигентности.

— Тогда сама звони.

— Нет, я не могу. У меня нервы. Я практически сама не своя.

Я набрала номер и услышала Наташкин голос:

— Вы дома?

— Ага, — ответила я, прикидывая, как бы поинтеллигентнее сообщить о нашем несчастье. — Ты это.., что сейчас делаешь?

— С тобой разговариваю, — насторожилась Наташка.

— Это понятно. А как разговариваешь? Сидя или стоя?

— Я вся издергалась, звонка ожидая. Телевизор пробовала смотреть, с трудом могу усидеть на месте.

— Значит, ты сидишь, — уточнила я. — Это хорошо.

— Катька, вы в офисе были? — посуровела Наташка.

— Были.

— Да? — Она вроде бы усомнилась.

— Да были, были!

— Что, в шкафу просидели? Ленка в панику, и ты у нее на поводу…

— Паника имела место, но мы взяли себя в руки.

— И чего?

— Знаешь, Наташка, ты это.., лучше ляг, мне спокойнее будет.

— Хмырь увез деньги в банк? — трагическим голосом начала угадывать она.

— Вот на этот вопрос я тебе не отвечу.

— Ты меня с ума сведешь! Вы у Димки были? Сейф вскрыли?

— У Димы были, а сейф кто-то вскрыл до нас. И вообще, там три охранника с огнестрельными ранениями, целый офис ментов, и Дима твой…

В трубке раздался страшный грохот, а Ленка, которая все это время стояла рядом и шипела мне: «Не спеши, поинтеллигентнее», заорала:

— Кто ж так человеку о горе сообщает, дура!

— Умная. Сообщала бы сама. Наташка, — позвала я. — Ты там как?

— Что с Димой? — прохрипела Наташка. — Он жив?

— Само собой, и охранники тоже вроде живы. Но все равно мы очень волнуемся…

— Немедленно, слышишь, немедленно объясни, что случилось!

Я принялась подробно излагать, как Наташка и просила, а она в Геленджике принялась стенать и охать.