Книга Одна, но пагубная страсть, страница 47 – Татьяна Полякова

Гоша не успел ответить. Впрочем, у меня было подозрение, что по существу он отвечать не собирался, хотел просто заорать, потому что сил терпеть издевательства уже не было. Но и заорать не успел: в соседней комнате с грохотом вылетело окно, посыпались стекла, а потом раздались шаги, точнее, топот ног. Блондин и брюнет решили, как видно, что милиция все-таки прибыла (если честно, в первое мгновение и я так подумала), и приняли соломоново решение: бросились к выходу. Блондин открыл дверь, оба дядьки выскочили друг за другом на крыльцо и помчались к калитке. Отсутствие милицейских машин и вообще какого-либо движения ни на что им не намекнуло, и очень скоро они скрылись в переулке, приведя меня в изумление: то ли уж очень пугливы, то ли голова у них совсем не варит. В комнате появился Матвей, весьма разгневанный.

— Вам что было сказано? — завопил он, размахивая окровавленными руками. Я тоже хотела завопить при виде его ран, пока не сообразила, что он порезался, когда лез в окно. Конечно, тоже ничего хорошего, но дышать стало легче.

— Утюг! — заорал Гоша, и мы бросились его освобождать, то есть бросились мы с Ленкой, Матвей с неудовольствием разглядывал свои руки и голубую футболку, которая была испачкана кровью. Судя по выражению лица, футболка была любимой, и парень невыносимо страдал.

Избавившись от утюга, Гоша перевел дух и попросил:

— Развяжите меня.

Мы с Ленкой стали осматривать веревку с намерением выполнить просьбу, но Матвей нас остановил.

— Не спешите, для начала надо его послушать. И утюг зря убрали. Может, еще пригодится.

Гоша посмотрел на нас с печалью и заявил:

— Я ничего не знаю.

— Вот что, — подала голос Ленка, поднимаясь с пола. — Давайте сматываться отсюда. Вдруг эти психи вернутся? Гошу можно допрашивать в другом месте.

— А если он сбежит? — с сомнением спросила я.

— Ага, — обиделся парень. — Я и ходить-то не смогу, не то что бегать.

— Сможешь, — сурово отрезал Матвей и убедил-таки Гошу в своей правоте, потому что тот безропотно пошел к машине. Правда, шел босиком и страдальчески морщась, опираясь на сестринское плечо Ленки. Она с вожделением поглядывала на его раны и заявила, что поставит его на ноги в рекордно короткие сроки. Я возражать не стала, в конце концов, должна же Ленка на ком-то тренироваться.

Матвей к своим ранам ее не подпустил и вообще выглядел очень недовольным. Когда мы оказались в его машине, он вдруг принялся оглядываться, чем, признаться, напугал. Вдруг враги уже пришли в себя, сообразили, что милиция какая-то странная, дверь игнорирующая, и надумали вернуться? Возможно, напасть на нас они не рискнут, все-таки белый день и вокруг граждане (куда, кстати, все подевались? Улица так и оставалась пустой), но выследить нас вполне могут, а я не желаю иметь дела с людьми, которые привязывают людям горячие утюги на ноги.

Матвей тронулся с места и начал плутать по переулкам, то и дело поглядывая в зеркало.

— Мне нужна квалифицированная врачебная помощь, — заявил Гоша. Матвей пропустил его слова мимо ушей, а я обнадежила:

— Сейчас ты ее получишь. Ленка у нас будущий патологоанатом.

— Не беспокойся, — кивнула она. — Если вовремя принять меры, обойдемся без ампутации.

Гоша задышал чаще, сморщился, но затих.

Попетляв по району и несколько успокоившись, Матвей обратился к нам с вопросом:

— Куда едем? Место должно быть тихое.

— Возможно, придется в аптеку заскочить, — кивнула Ленка.

— Подождите, мы ж его мучить хотели…

— Я как врач… — возмущенно начала Ленка.

— Сначала допросим, — перебил Матвей. — А потом лечи на здоровье.

Я подумала, вряд ли Игорек чего выгадает, Ленкино лечение тоже мучение, а может, и похуже.

— Предлагаю лесополосу вблизи города, — вздохнул Матвей. — В случае чего там его и прикопать удобно.

Гоша вдруг отчаянно заорал и даже попытался выпрыгнуть из машины, но, так как с одной стороны от него сидела я, а с другой Ленка, попытка провалилась.

— Поехали к Наташке на дачу, — озарило меня. — Место тихое, и аптека рядом.

— И мы там столько всего зарыли, что Гоша лишним не будет, — под моим укоризненным взглядом добавила подруга.

И мы поехали на дачу. Гоша, разглядывая свои ноги, все больше впадал в депрессию, а когда прибыли на место, и вовсе собрался умирать. В дом его пришлось вносить на руках. Несли его мы с Ленкой, потому что Матвей наотрез отказался, дважды уронили страдальца, и в конце концов он доковылял сам, рухнул на диван и поставил нас в известность, что находится при смерти. Ленка сходила за аптечкой в машину и приступила к любимому делу, а я решила выпить чаю, потому что здорово разнервничалась. Матвей пошел со мной и сердито спросил:

— У тебя со слухом как?

— Хорошо, — буркнула я.

— А с головой?

— Еще лучше.

— А русский язык ты понимаешь? Кому было сказано: к крыльцу не подходить? Стоять у калитки и…

— Чего ты раскомандовался? — возмутилась я.

— Того! — прорычал он. — А если б эти психи, к примеру, огрели вас по голове чем-то тяжелым? Ты понимаешь, что нам просто повезло, что они оказались такими идиотами и сбежали? А если бы…

— Надо Ленке сказать, чтоб тебе порезы смазала, — подобрела я. — И на лбу у тебя ссадина.

— Перебьюсь, — отмахнулся он, но вдруг передумал. — Ленка занята, а ты вполне могла бы…

— У меня навыков нет.

— Приобретай. Если будешь продолжать в том же духе, они тебе очень пригодятся.

Я сходила в комнату, взяла перекись и вернулась к Матвею. Пока я его лечила, он нервно морщился, потом стащил футболку и отдал ее мне.

— Буду очень благодарен, если ты ее выстираешь.

— Хорошо, — кивнула я, подумав, что уж очень он раскомандовался. Однако, вспомнив, как героически он вел себя недавно, решила эту тему вторично не поднимать.