Книга Каникулы в логове дракона, страница 30 – Алена Бердникова

Спустя несколько минут я все же нашла в себе силы успокоиться и выпить воды.

Заглядывала Софи с виноватым видом. Но прикрыв веки, я притворилась спящей, чтобы избежать разговора с ней. Она, конечно, очень проницательная и добрая женщина, но я была не готова делиться с ней наболевшим. Учитывая её характер, будет переживать за меня. Ведь не зря она ходила такая понурая. Правду знала и жалела меня.

Заснула я ближе к утру. Пробиться к Люциану не пыталась. Бесполезно. Он слишком далеко, поэтому раньше ничего не получалось.

В обед явилась мама.

— Не переживай доченька, — проговаривала она. — Я всё оплачу. Тебя скоро выписывают, так что живи у меня. Мы с папой позаботимся о тебе.

— Мне не нужна… — я хотела сказать: «жалость», но замялась. Она точно разозлилась бы на такие слова.

— Вот, — мама достала прямоугольную белую коробку. — Телефон тебе купила.

— Спасибо, — сказала, растерянно принимая подарок.

— Вот и хорошо. Будь умницей и слушай маму. Замки в твоей квартире я уже поменяла. Пока поживешь у нас. А ее сдадим, — улыбаясь, родительница выливала на меня ушат информации, от которой хотелось выть. — Я обо всём договорилась.

— А меня, как всегда, забыла спросить, — буркнула едва слышно. Я словно опять вернулась в прошлое. Надо отметить, не самое приятное.

— Работать пока не сможешь, посиди дома, — продолжала она в упор не замечая моего недовольства. — Я так рада, что ты с нами.

Она будто разговаривала с кем-то воображаемым, а не со мной.

— Ладно, — перебила поток ее малопонятной речи. — Поживу у вас какое-то время. Но квартиру не нужно сдавать. Я не хочу, чтобы там находились чужие люди.

— Да какие ж они чужие? — моргнула она, наконец обращая внимание на свою дочь. — Родственники они нам… Дальние.

«Всё это бесполезно. Для начала выберусь из больницы, а там придумаю, что делать дальше».

Мама еще что-то говорила, но я уже не слушала. В голове творился полнейший сумбур и застрявшая усталость. Она просто пожирала меня изнутри, лишая желания что-либо делать. В том числе бороться с родственниками. Хотелось плыть по течению, притворившись послушной девочкой. Но я не знала как долго смогу существовать в той, придуманной для меня, шкуре.

Дни в больнице слились друг с другом. Слиплись, как мармеладки в тесной упаковке. И не находилось сил, чтобы разлепить их. Будто и не со мной все происходило, а с кем-то другим.

Сознание прояснилось только на выписке. На меня надели старые треники и вытянутую футболку. Свой выбор мама объясняла тем, что «так удобней». Моё мнение, естественно, никто не спрашивал.

— Через две недели придете снять швы, — говорил мне врач, записывая что-то в тоненькой карточке.

Мама сидела рядом и с полуулыбкой на губах, изображала заинтересованность.

До квартиры родителей мы добирались на такси. Уже там она начала бубнить по поводу высоких затрат на «дитачку». Меня затапливало чувство стыда.

— Я могу сама заплатить, — вмешалась в ее сумбурный монолог.

— Сиди уж, калека, — отмахнулась она. — Кто ж тебя теперь замуж возьмет?

От резкой смены темы, я чуть не подавилась слюной.

— Может, мне не нужен муж, — сказала тихо. К несчастью, мама прекрасно расслышала мои слова.

— Глупости! — взвилась она. — Приличная женщина в твоем возрасте должна быть замужем и растить детей. Но ты не волнуйся, обязательно кого-нибудь тебе найду.

Икнув, я сжала губы плотнее, чтобы не ляпнуть чего-нибудь в ответ.

«Бесполезно. Они никогда не примет мою точку зрения. Ведь есть только ее мнение и неправильное».

Водитель тихонечко посмеивался над нами, но в разговор не вмешивался.

Подъехав к пятиэтажному дому, мы выбрались из машины. Не без трудностей, но я справилась, не жалуясь.

— Обопрись на меня, — сказала мама, тоном, не терпящим возражений.

Старушки на лавочке у подъезда поохали над моей судьбой. И быстро потеряли к нам интерес.

Поднявшись на второй этаж, зашли в затхлую квартиру. В прихожей, помимо обуви и курток, я заметила картонные коробки и пару черных мусорных пакетов. Старые обои пожелтели и отвалились в некоторых местах.

«У меня ремонт сделала, а до себя руки не дошли», — отметила мрачно.

Хватаясь за косяк, я разулась и прошла дальше по коридору до кухни. За обеденным столом сидел папа в окружении старых микросхем и паяльника. В воздухе витал запах канифоли. Он перебивал то затхлое амбре, что вечно исходило от небрежно сложенных вещей.

— Привет, пап, — позвала я его. — Останусь у вас на несколько дней.

— А-а, — протянул он, подняв голову и осмотревшись. — Оставайся. Я гречку с мясом сварил. Будешь?

— Не откажусь, — просияла, подходя к плите и открывая крышку кастрюли.

Папа любил готовить, но мама резко подпускала его в святая святых. Он обижался, но терпел. Находил себе другое занятие.

— Вале-е-ера, — протянула та, заходя и определяя лекарства в шкафчик. — Опять приготовил свою бурду. Не мог меня дождаться? Еще и развонял здесь своим паяльником.

Я завидовала папиному терпению. Он поднял совершенно пустой взгляд на маму и начал убирать за собой со стола.

— Можно я папину кашу поем? — спросила, накладывая теплую гречку в глубокую тарелку.

— Да. Что теперь поделаешь. Раз набедокурил, придется расхлебывать, — проголосила она, открывая кран. — Руки сначала помой, а то в больнице одна грязь.

Я послушно сделала все как онавелела. И приступила к еде.

После вкусного обеда мне сразу захотелось спать.

— Пойдем, покажу твою комнату, — сказала мама, увидев, что я закончила

Помыв посуду, чинно поковыляла за ней. Держась за стену, аккуратно переставляла ноги, чтобы не упасть и не запнуться о разбросанные вещи и коробки. Повернув за угол, я застыла.

Всю комнату заполнял непонятно откуда взявшийся хлам, расфасованный по мешкам и пакетам.

— Убери здесь, — мама указала на самый ближний к выходу угол. — Только ничего не выкидывай. Как место будет, поставим туда раскладушку.

— Откуда у тебя столько мусора? — изумилась, открывая первый пакет и вынимая из него старую дырявую куртку с характерным запахом помойки.

— Люди отдают, — ответила она, выхватывая из рук сокровище, не иначе.

— Зачем ты берешь? — уверенности в моем голосе поубавилось, но я не могла не спросить.

— А чего добру пропадать? — взвилась она, и мне сразу расхотелось спорить.

Достав из завала первую коробку, решила изучить содержимое. Там лежала битая посуда в ворохе отсыревших газет. Видимо, это недавний улов. Перетащив табуретку из кухни и мусорное ведро, начала выкидывать явный хлам, не подлежащий к использованию или восстановлению. Мама смотрела на меня как на врага. Но так и не смогла объяснить зачем нужные разбитые тарелки.