Книга 1918 год: Расстрелянное лето, страница 30 – Виктор Тюрин

– Очень интересно. А почему вы, поручик, решили, что я имею отношение к жандармерии?

– Вы, Михаил Генрихович, за время нашего знакомства почему-то очень старались меня убедить, что вы просто армейский офицер и не имеете никого отношения к… разведке или контрразведке. Вы много говорили о лошадях, тем самым подчеркивая, что вы заядлый кавалерист, хотя при этом мало хвастались пьяными кутежами и победами над женским полом, то есть ваши рассказы выглядели однобоко, но при этом на тупого службиста явно не тянули. У меня только закрались подозрения в отношении вас, а вот окончательно они сформировались во время веселой пьянки в компании офицеров гетмана. Там было три офицера, два кавалериста и один офицер – контрразведчик. Так по типу поведения вы были близки к контрразведчику, хотя при этом старались выглядеть рубакой-кавалеристом. Еще один момент. Вы постоянно прерывали своего приятеля, стоило тому только углубиться в воспоминания. Похоже, он мог кое-что сказать лишнее о вас, что вы не хотели бы обнародовать. Позже, на станции, вы сказали весьма неплохую речь перед офицерами, ловко играя на человеческих чувствах. Причем явно импровизировали. О чем это говорит? О гибком и живом уме. И последнее. Стоило мне зайти в кабинет, как подполковник чисто автоматически перевернул лежащие перед ним документы. Так поступают люди, постоянно работающие с секретными бумагами. А кто у нас работает с ними?

– М-да-а, – протянул полковник, глядя на меня удивленно. – Удивили вы меня, удивили, Вадим Андреевич. Ни словом, ни взглядом не выдали свое подозрение. Да, я был в свое время армейским офицером. Ушел из армии в чине ротмистра пятого гусарского Александрийского полка, после чего перешел в корпус жандармов. Во время войны с Германией возглавлял контрразведывательное отделение. Вот вы во мне разобрались, а я в вас – нет.

– Сам в себе не могу разобраться, Михаил Генрихович, поэтому, что тогда про вас говорить?

– Может быть, я вам и поверил, Вадим Андреевич, так как ваше чудесное преображение произошло на моих глазах, вот только мне как-то пришлось работать с человеком, который частично потерял память после ранения в голову. Он был очень ценным агентом, с ним работали лучшие врачи, чтобы вытащить из него необходимые нам сведения. Все помнил про свою жизнь, кроме последних нескольких лет. Так вот он после ряда попыток вспомнить замкнулся в себе, стал проявлять неуверенность и раздражительность. А вы… вы словно переродились в нового человека. Может, вы действительно посланник оттуда? – он покрутил головой. – Слушайте, говорю это и сам не верю тому, что говорю. Вадим Андреевич, может быть, все же скажете правду?

– Или мы вас будем пытать, – нарочито грубым голосом, словно подражая злому следователю, сыронизировал я.

– Побойтесь Бога, поручик. Вы не так все поняли. Меня мучает чисто человеческое любопытство.

– Не смешно. У контрразведчика проснулось чувство любопытства. По-моему, вы должны были задушить его еще в начале своей карьеры, но даже если вы правы в своих предположениях и я чей-то посланник, то у меня должна быть цель, вот только мне она неизвестна. Это нелогично, не так ли?

– Да, нелогично, – полковник задумался. – При этом я чувствую, что вы сейчас искренне говорите. Можно предположить, что ваша миссия должна открыться не сразу, а постепенно. Вы так не думаете?

Я не стал отвечать, а просто залез в карман и вытащил небольшой листок бумажки:

– Возьмите.

Развернув бумагу, он пробежал несколько раз глазами текст, нахмурился, после чего посмотрел на меня.

– Кто они? Кто такой этот Буденный или Махно?

– Буденный будет или уже командует у красных конной армией, а батька Махно – бандит, анархист на Украине, который будет воевать против нас.

– Погодите! Так вы что, предвидите?!

– Просто примите мои слова на веру.

Полковник некоторое время молчал, пытаясь осознать, что он услышал. Вот только ему, в отличие от меня, поверить в чудо было намного проще, чем мне. Бог для него не был абстракцией, как для меня, а истинным чудотворцем. Наконец, он несколько раз качнул головой, видно согласившись со своими внутренними доводами, потом ткнул пальцем в бумажку и сказал:

– О нем я уже слышал. Красные в Царицыне создали военный совет, в который входит Сталин. Это он?

– Да. Если есть такая возможность – уберите его.

После долгого внимательного взгляда полковник тихо сказал:

– Значит, вы все-таки посланник.

– Думайте, что хотите. Так вы можете нам чем-то помочь в поисках?

– Наверно, смогу. Есть там люди… Вы когда собираетесь ехать?

– Не знаю. К семи часам вечера снова приглашен к Ватрушеву. Там, думаю, все и решится.

– Тогда не будем торопиться. Сначала определитесь, а потом мы с вами снова поговорим.

– Меня это вполне устраивает, Михаил Генрихович. Если на этом мы закончили, то я все же кое-что скажу вам напоследок. Чем раньше вы начнете свою разведывательную и диверсионную деятельность в тылу противника, тем быстрее подорвете власть большевиков. Первым делом надо создать ряд разведывательных центров в крупных городах, при этом учить господ офицеров строгой конспирации! Теперь следующее. Еще в поезде я слышал, что в Питере и Москве начались проблемы с продовольствием. Так перережьте им поставки. Народ терпеть недолго будет, взбунтуется и скинет новоявленную власть. И еще. Перестаньте воевать честно. Тем, чем вы собираетесь заняться, чести нет ни на грош, зато подлости хоть лопатой черпай. Надо заключить союз с временным союзником – заключайте, а когда наступит удобный момент – разрывайте договор и уничтожайте его. Кстати, большевики так и делают. На тайной войне вы ни чести, ни славы не получите, зато у вас появится реальный шанс ее выиграть. Внедряйте своих людей в большевистские органы власти. Именно сейчас, когда они только начинают строить свою власть, создавать комиссариаты и комитеты, самое подходящее время для засылки агентов. У большевиков есть большой плюс. Агитация. Они умеют говорить с народом, а вы с ним только говорите языком приказов, а если что не так – вбиваете его смысл нагайкой поперек спины. Говорить надо с людьми понятным им языком, внушать им, что если они с вами, то они на правой стороне. Запустите агитационный поезд с артистами. Людям сейчас невесело живется, вот они и потянутся. Крестьяне по большей части истово верующие люди, так можно через духовенство проводить свои идеи. Вы все на меня странно посматривали, когда я расспрашивал деда Митрича. Он мне много чего рассказал, и хотя всему верить нельзя, но кое-какие выводы нетрудно было сделать. Крестьяне сейчас на распутье, не знают, как быть с землей. С одной стороны, большевики говорят им, что это ваша земля – забирайте, с другой стороны – они боятся, так как привыкли к уважению и почитанию власти. Когда начнется голод, из городов в деревню двинутся сотни вооруженных продотрядов, чтобы забрать у крестьян хлеб, вот тут бы вам подсуетиться и взять на себя руководство повстанческим движением. Помните, полковник, деяния партизанского отряда славного гусара Дениса Давыдова? Пришло время повторить его подвиги.