Противоядие я приготовила быстро. Напоить им Йонто особого труда не составило, благо что к тому моменту он очнулся. И поначалу вел себя вполне прилично, безропотно проглотив содержимое стакана, но потом… Когда к нему вновь подошла Вэйнара, он предпринял попытку сползти с кровати. Причем с противоположного ее края… Естественно, я пресекла безобразие, но на этом капризы не закончились.
— Пусть она уйдет, — едва слышно пробормотал Йонто, сжав мое запястье слабыми, горячими пальцами. — Пусть… Пожалуйста, я не хочу… Ана…
Я положила свободную ладонь ему на лоб и нахмурилась. Жар. Неужели противоядие не работает? Оно должно бы сбить температуру, а тут… До бреда уже дошло.
— Она не уйдет, — погладила его по влажным волосам я. — Она тебя лечит. Это Вэйнара, ты ее не узнал?
— Пусть она уйдет… — прикрыв глаза, вновь прошептал Йонто. — Пусть…
— Надо увеличить дозу, — решила я и метнулась было к своим склянкам, но Вэйнара покачала головой:
— Не надо. Он не бредит. Он действительно не хочет, чтобы я…
— Да Великого предка ради! — вспыхнула я, заметив, что мой больной опять пытается уползти. Не бред? Отлично! Значит, обычная глупость, а против нее лекарство у меня имеется. Я забралась на кровать, перекрывая путь, и тихо сказала: — Йонто, послушай внимательно, повторять не буду. У тебя есть выбор: или ты лежишь смирно и желательно молча, или я больше никогда с тобой не заговорю.
Угроза сработала, и мы с Вэйнарой получили самого послушного пациента во всех мирах. А то, что пациент старательно закрывал глаза и вообще притворялся мертвым, лишь бы не видеть лекаря… Об этом мы еще поговорим. Ибо стройные ряды его гордых тараканов меня бесповоротно достали!
Наконец все необходимое было сделано, и Йонто уже ничто не угрожало. Попутно Вэйнара обработала длинную царапину на моем плече, которую я не заметила. Так вот о какой ране говорили чиновники. Ерунда, не болит даже. Особенно если сравнить с тем, что досталось Йонто…
Когда он, все же напоенный еще одной порцией противоядия и обезболивающим настоем, уснул, мы с Вэйнарой добрели до гостиной и рухнули на диванчик. Сил не было вообще, словно я не зелья готовила, а всю ночь бревна таскала. Шэти выглядела не лучше. Она ссутулилась, закрыла глаза, возле которых залегли глубокие тени, и я заметила, что у нее дрожат руки.
Бедная… Чего же ей стоило сохранять спокойствие?
А кое-кто вместо благодарности ее обидел… Я видела, как Вэйнаре было больно, когда он просил, чтобы она ушла. И эта боль не исчезла.
— Не нужно меня жалеть, — перехватив мой взгляд, слабо улыбнулась шэти. — Все, что он сказал… Я заслужила.
— Вы…
— Я его мать. Мать, потерявшая право называть его сыном.
А ведь можно было догадаться… Что-то мне давно покоя не давало, и сейчас я поняла, что именно. Они же просто невероятно похожи.
И одинаково сломаны.
Я коснулась крепко сцепленных ладоней шэти. Захотелось поддержать ее, ободрить. В то, что она и в самом деле не имеет нрава называть Йонто сыном, я ни на миг не поверила. Кроме горечи в ее душе была и любовь. И эта любовь только что спасла ему жизнь.
Вэйнара плакала. Сжимала мою руку дрожащими пальцами, глотала слезы… и говорила.
А я слушала.
Нам обеим это было просто необходимо.
Ей — снять с души неподъемный груз. Мне — узнать, что случилось с Йонто.
Вэйнара давно свыклась с мыслью, что рано или поздно ей придется выйти замуж за того, на кого укажет отец. Для блага Прайго. Вся ее жизнь с рождения была подчинена этому благу, и она даже не задумывалась о том, что все могло бы быть иначе. Ровно до того дня, когда во дворце появился племянник Паллира.
Токрэй перевернул мир Вэйнары. Впервые она задумалась о собственном благе. Впервые решилась пойти против воли отца.
Майро-шан не пожелал смириться с выбором дочери. Всего-навсего человек! Охотник с не самыми выдающимися магическими талантами! Что мог дать такой союз? И вероятность рождения ребенка, особенно — истиннокровного, невелика. А Майро-шан нуждался в наследнике. В сыне он разочаровался, женить его отчаялся, вся надежда была на дочь. А глупая девчонка нарушила тщательно лелеемые планы!
Чтобы все исправить, владетель не гнушался никакими средствами. Токрэй избежал гибели лишь чудом, а потом… Потом взбунтовался Канро.
Он благословил влюбленных. И даже провел обряд, на что, как единственный наследник, имел полное право. Как же разъярился отец, когда узнал! Но было поздно: соединенные Великим предком сердца не под силу разлучить даже шэт-шану. В то время Майро-шан все еще чтил законы Небес…
Через какое-то время Канро тоже женился. На чистокровной шэти, чем немало порадовал отца.
Впрочем, на этом радости Майро-шана и закончились.
Ребенок у Вэйнары и Токрэя все же родился, причем истиннокровный. А это означало, что венец по праву старшинства и силы получит тот, чьим отцом являлся обычный человек. Одна мысль об этом приводила Майро-шана в ярость.
Токрэй долго не прожил — владетелю не пришлось пачкать руки, помог случай. Но его гибель не решала проблемы с происхождением наследника.
Еще хуже стало, когда жена Канро родила сына… Слабого, болезненного, с почти погасшим ийталем. За последующие пять лет, на которые владетель возлагал огромные надежды, искра силы в мальчике не только не разгорелась, но окончательно угасла. Его ийталь умирал. Вместе со своим хозяином…
Майро-шан обезумел. Однажды ночью он забрал обоих внуков и увез их в неизвестном направлении. Они отсутствовали несколько дней; по возвращении Тайро был здоров и полон сил, и его ийталь сиял. А Йонто… на его руках расцвели семилучевые звезды, лишившие его и силы, и права на венец.
Токрэя уже не было в живых, а Вэйнара, сломленная двойным горем, не сумела защитить сына.
Тогда она потеряла его в первый раз.
Во второй же, напротив, потеряла его, защищая.
Уже не от отца, а от Канро, который, лишившись жены и заполучив власть, мало чем от него отличался.
Вэйнара сделала все, чтобы Йонто не зависел от нового владетеля, строившего в его отношении свои планы. Пришлось пожертвовать самым дорогим: любовью сына, которого она дважды жестоко оттолкнула — в надежде, что он никогда не окажется во власти очередного безумца, что он будет свободен и по-настоящему счастлив.
Тогда она предпочла не размышлять, какой болью все это рано или поздно обернется…
Глубокой ночью, когда Вэйнара уснула прямо на диване, я сидела рядом с Йонто, вслушивалась в его дыхание… и думала, как бы поступила на его месте. И на месте насмерть перепуганной шэти… Выходило плохо. От одного только предположения, что это могло случиться со мной, становилось дурно. И осуждать их я просто не имела права.
А значит, будем разговаривать. Очень долго и обстоятельно. И на сей раз никуда-то ты от меня не денешься. Не закроешься, не сбежишь. Хватит, набегался уже.
