Онлайн книга «Княжья травница»
— Что ж ты, не боишься ни чуточки? — любопытно шепнула мне прислужница. — Кого? — Светлого князя. Бают, заговорённый он — ни нож, ни стрела не берут! — Опять бабские досужие сплетни, — теперь уже поморщилась я. — Ты мне лучше скажи, чем девочку кормили эти три дня? Так этим. Молоком козьим. — Господи... А его детям вообще можно давать? — пробормотала, напряжённо вспоминая, как действует козье молоко на желудочно-кишечный тракт. Не вспомнила. Приготовилась к худшему. Прислужница провела меня снова чёрным ходом на второй этаж терема, но в этот раз в маленькую светличку с одним окошком. Там стоял ткацкий стан, занимающий почти всё помещение, а в уголке — сундук. Рядом с сундуком висела простенькая деревянная люлька с низом из мешковины, прикрытая сверху цветастой тряпкой. Девочка лет тринадцати в красном сарафане и с длинными светлыми косами ходила по метру свободного пола туда-сюда и качала в руках туго завёрнутого в пелёнки младенца. Когда мы вошли, нянька испуганно глянула на меня и отвернула тело, руки, ребёнка, будто хотела защитить его от меня. Но прислужница махнула ей: — Не боись, Вранка, дай чадушко травнице! Малышка хныкала, кряхтела, корчила губки. Я взяла её и улыбнулась с жалостью. Такая кроха, а уже сирота. И родилась наверняка недели на две, а то и три раньше срока. Ладно, не поддаваться сантиментам, надо осмотреть сначала. Я положила девочку на застеленный одеялом сундук, принялась разматывать свивальник, а потом — выковыривать её из туго замотанных пелёнок. Ворчала: — Ну зачем так пеленать? Кошмар какой-то. Пока достанешь. Пока. Господи, как это размотать-то?! — Дай, — буркнула Вранка и ловко нашла край пелёнки, в несколько движений полностью раскрыла худенькое тельце новорождённой. — Спасибо, — ответила я сухо, склонившись над Отрадой. Какая же она маленькая! На три кило не потянет. Скорее два с половиной, может, меньше. Ей бы сейчас материнского молока каждые два часа понемножку. — Я её перевивала недавно, — с опаской предупредила Вранка. — А она не спит. — Надо свободнее пеленать. Сколько раз в день она ест? — Так ить как заплачет, так и даю, — пожала плечами девочка и показала мне рожок из бересты с тканевой затычкой. Уфти, кошмар какой! Наверное, ткань эту и не меняли ни разу. А молоко. — Молоко кипятили? Развели с водой? Оно же жирное, козье! Поскольку малая смотрела на меня удивлённо, я повернулась к старой: — Кипятили? — Чтой-то? — не поняла она. Я вздохнула безнадёжно, потом разозлилась: — Иди искать кормилицу! Немедленно! Сули всё, что хочешь, но чтобы нашла сей же час! Ох ты горе горькое... — попыталась было пожаловаться прислужница, но я рявкнула: — Сейчас! — Это. Дарушка... — робко сказала Вранка. — Там у болота Мыська родила ж! Аккурат на Вырий! — Та куда ту Мыську, шо ты. — отмахнулась Дара. — Мы не в избе на выселках — в княжьем тереме! — Стоп, — прервала её я. — Эта Мыська согласится? — Так чего ж ей не согласиться, — пожала плечами Вранка. — На год переселиться в терема — это не на болоте жить! — Иди за этой Мыськой, — распорядилась я. — Сама её проверю, чтоб больная не оказалась. — Да как же, — растерялась Дара. — Как же с болота, беднячку? Что светлый князь скажет? — Ты лучше спроси себя, что скажет светлый князь, если ты угробишь его дочь! Девочка вдруг расхныкалась, завозилась, почувствовав прохладу, и я склонилась над ней. Посмотрим, посмотрим, что у нас там. Потёрла ладони друг о друга, чтобы согреть, и положила их Отраде на животик. Погладила, сосредоточилась. Ну, маленькая, покажи мне, что у тебя болит. И почти не удивилась, увидев весь желудочно-кишечный тракт, мерцающий оранжевым. Угробят мне ребёнка своим козьим молоком! А это что такое, что за красное колечко у самого желудка? Я наклонилась, чтобы сообразить, и сообразила. Спросила у Вранки: — Она часто срыгивает? — Чегой-то? — не поняла девчонка. Я показала жестами. Она кивнула: — Агась, и часто, и много, уж всю постельку обмочила, не успеваю стирать! Ясно. В сочетании с пищеводом, которому явно плохо, это рефлюкс. Я не смогла спасти её мать, но Отраду вылечу. Красное колечко под моими пальцами задрожало, когда я принялась разглаживать его и сдавливать. Чудо чудное, но сфинктер пищевода поддавался, как мягкое масло. А я боялась промазать — ведь тело совсем маленькое, всё внутри маленькое! В какой-то момент даже хотела раздвинуть пальцы, чтобы приблизить, как в смартфоне, но вовремя остановилась. Тьфу! Ещё бы повредила что-нибудь. А теперь надо посмотреть, как реагирует сфинктер. Только бы снова не растянулся! И травку найти против ожога пищевода. Но это потом. Сейчас стоило бы сменить пелёнку, потому что прекрасная княжья дочь Отрада напрудила целую лужу. Пеленать я не умела, поэтому убрала руки от девочки и кивнула Вранке: — Твоя очередь! Она бросила на меня злой взгляд и потянулась за чистыми пелёнками. Я обернулась и увидела Дару, которая всё ещё стояла у нас за спинами. Подняла брови в удивлении: — Ты ещё здесь? — Мне бы светлому князю в ноженьки повалиться да позволения испросить, — нерешительно ответила прислужница. Я сделала шаг к ней: — Мне что — самой сходить на болото?! — Ох ты жизнь моя тяжкая, — со вздохом она бочком выбралась из светлицы, и шаги её заскрипели по половицам этажа. Поцокав языком в качестве разочаровательной реакции, я повернулась к Вранке: — Ну куда затягиваешь?! Говорю же, свободнее пеленай, чтобы она могла ручками и ножками двигать! — Как учили, так и пеленаю, — буркнула девочка, ослабив натяг пелёнки. — А ты тут... кто? — спросила, хотя мне это знание нафиг не сдалось. — Рабыня, дочь рабыни, — ответила она, заправляя край пелёнки за складку. — С ума сойти. Здесь есть рабство? Мой вопрос был риторическим, и Вранка на него ответа не дала. Зато взяла на руки Отраду, закачала. — Головку держи, — вполголоса сказала я. — Теперича-то да, а раньше само держалось. Мне показалось, что девочка меня ненавидит. Интересно, за что? Вроде ничего я ей не сделала. — Ты как покормишь Отраду, столбиком её подержи, — сказала, чтобы что-то сказать. — Эт как это? Я показала. Головка малышки на моём плече, щёчка к шее, моя ладонь на её затылке, обмотанном пелёнкой. — Травница! Тут травница? Молоденькая служанка в сарафане и с длиннющей косой сунулась в светлицу, увидела меня и низко поклонилась, залилась краской и с запинкой сказала: |