Книга Алтарь Горгоны, страница 24 – Евгений Фронтикович Гаглоев

– А дневник действительно принадлежит вам?

– Вы сомневаетесь? – нахмурилась старуха. – Поверьте, это моя тетрадь, из моего личного семейного архива. Но вот откуда она у вашей подруги?

– Мы нашли дневник в развалинах дома профессора Тюменцева.

– Так, значит, дневник все же был у него?! – Анаит замерла на мгновение, но затем снова продолжила путь. – Ах, старый плут. Уверял меня, что ничего не знает о дневнике.

– Вы были знакомы с Тюменцевым? – спросила Лера.

– Нас связывала одна старинная история… Но все это давно в прошлом. Теперь к делу. Мой лимузин ждет нас за воротами пансионата.

– А если мы все же откажемся? – спросил Максим.

– Разве вам нисколько не интересно?

– Думаю, мы спокойно проживем без этой информации.

– Вы можете пойти со мной добровольно. Если нет, я скажу об этом Бестужеву, и тогда он откажется общаться с вами. Кроме того, ваш отказ может сказаться на благополучии вашего водоплавающего друга, – усмехнулась мадам Анаит. – Вы ведь знаете, что его ищут люди из института?

Лера испуганно вскинула брови.

– Мне известно многое о том, что скрыто от глаз туристов, – сообщила мадам Анаит. – О том, что на самом деле происходит в этом городе. И я могу дать небольшую подсказку преследователям вашего дружка, чтобы они знали, где искать.

– Вы только и делаете, что угрожаете, – сказал Максим. – Хорошая у вас с Бестужевым компания подобралась.

– А что мне еще остается? Некоторые люди понимают только угрозы.

Максим и Лера настороженно переглянулись, затем молча двинулись вслед за старухой. Выйдя за ворота пансионата, они увидели знакомый черный лимузин. Дмитрий сложил зонт и услужливо открыл дверцу автомобиля.

Лера с Максимом впервые оказались в салоне лимузина с обитыми мягкой кожей сиденьями. Мадам Анаит предложила им напитки из холодильника, расположенного внутри одного из кресел. Лимузин шел так плавно, что в салоне совершенно не ощущалось движения. Через несколько минут они уже были на главной улице Нового Ингершама.

– Тогда, на заправке, – тихо произнес Максим, – это вы… все устроили? Каким образом?

– Все еще боитесь меня? – покосилась на парня мадам Анаит. – Правильно делаете, молодежь. Будет вам урок на будущее.

– Как вы это делаете?

– Меня этому обучали, – неохотно ответила старуха, отвернувшись к окну. – Много лет назад. И я была очень прилежной ученицей.

– А в квартире Светки… Кто на вас напал? – спросила Лера. – Это и правда были роботы?

– Искусно созданные механизмы, которыми кто-то управлял на расстоянии. Либо они были заранее запрограммированы на убийство. И кажется, я догадываюсь, кто приложил к этому руку.

– И кто же? – заинтересовался Максим.

– Вы задаете слишком много вопросов, – сухо ответила старуха. – Это сильно утомляет.

– А старый дневник, который вы забрали, – произнесла Лера, – его написала ваша родственница?

– Можно и так сказать, – усмехнулась мадам Анаит, взглянув на девушку. – Как же давно это было.

– Ее звали так же, как вас.

– Ты его читала?

– Да, – кивнула Лера. – Мне было очень интересно.

– Ничего интересного в нем нет. Записки глупой, наивной, неопытной девчонки, которая ничего не понимала ни в любви, ни в людях. Но ей рано пришлось повзрослеть. Если бы она только знала, чем все обернется впоследствии… – Анаит снова отвернулась к окну и принялась наблюдать за проносящимися за стеклом пальмами.

– Так это правда, что она сожгла имение собственного отца?

– Так говорили. Отец убил ее возлюбленного у нее на глазах. Да и с самой Анаит обращался очень сурово, а иногда даже жестоко. Нередко унижал и оскорблял ее, держал взаперти. Немудрено, что убийство Федора Апраксина стало последней каплей, переполнившей чашу терпения… Точкой невозврата. Девушка вырвалась на свободу, уничтожив свою прошлую жизнь, оборвав все старые связи.

– Вы знаете, что с ней было дальше?

– В отличие от вас, современной молодежи, я прекрасно осведомлена о своих предках! – проскрипела мадам Анаит. – Она пошла в ученицы к местной ведьме и через пару лет превзошла свою наставницу, но не остановилась на достигнутом, а стала учиться дальше. Благо времени у нее было предостаточно.

– Ну а потом? Она вышла замуж?

– Хватит расспросов, барышня! – гневно отрезала Анаит. – У меня от вас разболелась голова!

Лера и Максим притихли. Остаток пути они проделали молча.

Вскоре лимузин покинул пределы города, поднялся на высокую каменистую гору и остановился у больших чугунных ворот. На каменных столбах по обе стороны от въездной аллеи сидели жуткие черные горгульи, высеченные из какого-то блестящего камня. Этим же камнем были облицованы стены особняка.

Во время прошлого посещения Лере не удалось толком рассмотреть дом, но теперь он предстал перед ней во всем своем мрачном великолепии. С правой стороны к особняку примыкало строение, из которого доносился громкий яростный лай собак. С левой стороны располагался небольшой гараж. Площадка перед домом была выложена мраморными плитками, и от нее вниз по склону горы шла к самой воде каменная лестница.

Водитель Дмитрий важно отпер дверь особняка – ту самую, которую Дэн недавно с легкостью вскрыл обычной заколкой для волос, – и мадам Анаит пригласила Журавлевых войти.

После полуденного зноя Лере и Максиму показалось, что они попали в холодильник. Анаит вела их через просторные залы с блестящими мраморными полами, и цокот ее каблуков гулко отдавался под высокими сводами. В интерьере преобладали черный, серый и белый цвета. С потолков свисали массивные хрустальные люстры. В уже знакомой комнате с большим камином Анаит предложила гостям присесть на мягкий кожаный диван.

– Бестужев говорил вам, что приезд вашей семьи в Новый Ингершам был не случаен? – хмуро спросила она. – Что все было тщательно спланировано этим толстым интриганом?

– Сказал, но так и не объяснил, зачем ему это надо, – призналась Лера. – А ведь именно это было одним из главных условий, когда он отправил нас за судовым журналом «Арканума».

– Похоже на него, – кивнула старуха. – Лгать и изворачиваться при каждом удобном случае, использовать других людей для грязной работы.

– Кстати, а откуда у вас этот журнал? – спросил Максим.

– Я коллекционирую старые вещи, обладающие темным прошлым.