Онлайн книга «Спецназ не сдаётся»
Виктор повернулся на бок, продолжая думать о своем. Телохранитель три часа дрессировал, как держать пистолет, как с ним двигаться. Но даже не подумал показать, как доставать из-под одежды оружие. А про элементы прикладной акробатики сказал просто: «Тебе это не надо». То есть получается, что надо лишь уметь держать оружие и ходить с ним на изготовку. Более чем странно. Теперь Тимур... Виктор открыл глаза и сел на постель, мысль о своем главном противнике сняла усталость как рукой. У него перед глазами стоял спарринг. Он анализировал его технику и тактику. Тимур был в хорошей физической форме, удары — как руками, так и ногами, были молниеносны, но именно арсенал боевых приемов был ограничен. «Несколько ударов ног, затем они повторяются в разной последовательности. Наверняка в запасе есть один-два приема бросковой техники и удушающих приемов. Типичный набор шпиона: несколько приемов, доведенных до автоматизма. Весьма эффективно против простых обывателей или посредственного противника». Сэнсэй говорил, в этом случае можно противопоставить разнообразие ударов, финтов. То, чего противник не знает. Чем шире диапазон, тем беспощадней будет враг... Мысли еще не сформировались в мозгу Виктора, но он уже поднялся с постели. Его подсознание знало, что делать. Тело приняло устойчивую стойку, и он стал выполнять като. Като, в переводе с японского — бой с тенью. То, к чему на тренировках Виктор относился с прохладцей, сейчас стало самым главным. Только этот бой был не с тенью, а с противником, и имя его — Тимур. Как ни ждал Анатолий Сафин встречи с Тимуром, все-таки она произошла для него неожиданно. Покинув Чечню, он выехал в Ставропольский край. Откуда его снова переправили в Чечню. Почти неделю он с группой боевиков своим ходом бродил по горам. Это для Анатолия было в диковинку, раньше вели прямо в лагерь того или иного полевого командира, теперь все было по-другому... «Путают следы», — наконец догадался Сафин и тут же сообразил: раз такие предосторожности, значит, ведут в какое-то особое место. Последний привал он помнил смутно, разведчики расположились на небольшой поляне у быстрой мелководной речки. Боевики расстелили плащ-палатку, разложили нехитрую снедь. Старший достал из своего рюкзака бутылку водки, граненый стакан. Наполнив его на четверть прозрачной жидкостью, протянул стакан Сафину: — Пей! Анатолий хорошо знал местные обычаи — раз угощают, значит, надо пить. Опрокинув содержимое стакана в рот, он одним глотком проглотил разящую сивухой «самопальную» водку. В желудке вспыхнуло адское пламя, а лицо передернула страшная судорога. Видя эту гримасу, чеченцы дружно рассмеялись. Старший, указывая на разложенную снедь, добродушно сказал: — Закусывай, русский. Сафин потянулся к разломанной на части курице и тут же рухнул лицом вниз на плащ-палатку. Сон был ужасным, Анатолию казалось, что его опутывают щупальца гигантского спрута, их объятия душили, потом он кубарем катился по склону горы... То взмывал ввысь и несся на гигантской карусели, и все вокруг стремительно проносилось мимо него, то опять летел в бездну. Проснулся Сафин, ничего не помня, от жуткой головной боли, рот пересох так, что нельзя было пошевелить языком. По привычке Толик опустил руку с кровати, где он обычно всегда ставил бутылку с минеральной водой или пивом. Но, кроме пары ботинок, там ничего не оказалось, и вместо ковра оказался шершавый бетон. Только сейчас до журналиста стало доходить, что он не в Москве и не у себя дома. Открыв глаза, он несколько минут смотрел в потолок. Потом тяжело вздохнул и оторвал голову от постели. Проделал он эту операцию крайне осторожно, справедливо полагая, что голова в данный момент — это драгоценный сосуд из тончайшего стекла. Мутным взглядом Сафин обвел помещение — оно ему было абсолютно незнакомо. Впрочем, в эту минуту журналисту было совершенно на все наплевать — в полуметре от кровати, на столике стояла полулитровая бутылка из темно-коричневого стекла с красочной этикеткой «Боржоми». С проворством рассвирепевшей кобры Толик метнулся к столу, схватил бутылку и, срывая в кровь кожу на пальцах, оторвал пробку. Искрящийся шипучий напиток с клокочущим звуком перелился из бутылки в глотку, а оттуда в желудок журналиста, обильно орошая газированной минералкой пересохшие внутренности. Поставив на стол опустевшую бутылку, Толик смачно и громко отрыгнул, снова завалившись на постель, забыв про свою бесценную и хрупкую голову. Сейчас в его кладезе воспоминаний и размышлений не было ни одной мысли на тему, где он и что с ним. «В конце концов какой-то результат да будет», — решил журналист. Он попытался заснуть, надеясь, что сон притупит адскую головную боль, но из-за этой боли сон не шел. Около часа Анатолию пришлось промучиться, прежде чем дверь отворилась и в бокс вошел Тимур Гафуров. Его лицо заросло густой щетиной, но светилось, как всегда, лучезарной улыбкой. — С приездом, дорогой, — поприветствовал гостя чеченец. — Тимка, это же свинство с твоей стороны, поить гостя «паленой» водкой, как какого-то бомжа, — вместо ответного приветствия начал ругаться Анатолий. — Это не водка, — пояснил Тимур, перестав улыбаться. — Это клофелин. — Но зачем же... — Потому что ты находишься не в лагере какого-то полевого командира, а в правительственном бункере. Так сказать, святая святых нашего движения. Соответственные и меры предосторожности. — Зачем же надо было меня сюда тащить? Могли поговорить в каком-нибудь нейтральном месте. — В Москве, например, — вставил Тимур. — А хотя бы в Москве, — согласился Сафин. — Нет, дорогой, слишком много поставлено на карту. Поэтому мы будем говорить о делах здесь. «То есть, если я не соглашусь с их предложением, есть шанс, что я отсюда не выйду, чтобы сохранить тайну предстоящей операции», — подумал Анатолий. А вслух сказал: — Ну и что за мероприятие намечается? — О делах потом, — ответил Тамерлан, — сперва выпьем, закусим. Как положено встречать гостя... — Надеюсь, на этот раз без клофелина? — Без клофелина, — хохотнул хозяин бокса, доставая из шкафа консервы, копченые шпроты, голландскую ветчину, колбасу, банки с соленьями. Чувствовалось, что Тимур к встрече подготовился основательно. Разложив на столе продукты, он протянул Анатолию широкий охотничий нож из нержавеющей стали и сказал: — Давай, похозяйничай тут, а я сейчас вернусь Он вышел из бокса, а Сафин, взявшись за нож, хорошо натренированным движением еще со студенческой поры быстро вскрыл консервы, потом стал нарезать колбасу. Когда-то это был дефицит, и если мать где-то доставала, то берегла палку колбасы до большого праздника, чтобы потом нарезать ее тонкими ломтиками. Именно с тех пор Анатолий любил хорошо подсушенную, в меру соленую с нежными, тающими во рту кусочками сала, колбасу. |