Онлайн книга «Всего одна неделя»
– Вспомни, лейтенант. Мы что-нибудь ели в течение последних... – Я сверилась с часами на приборной панели. – Последних пяти часов? Умираю от голода. А ведь кормить меня отныне твой священный долг. – Долг? С чего это ты взяла? – Но ты же забрал меня силой, разве не так? – Боюсь, что правильнее было бы объяснить ситуацию иначе: как спасение твоей жизни. – Это уже детали. Мама кормила бы меня просто восхитительно. Ты увез меня от нее, так что теперь ответственность ложится на твои плечи. – Твоя мама – интересная женщина. Ведь ты специально сделала вид, будто не заметила ее отношения, так ведь? – Отношения к чему? – не поняла я. Уайатт похлопал меня по коленке. – Не имеет значения. Твой отец раскрыл мне секрет, как тебя приручить. – Неправда! – Я пришла в ужас. Папа никак не мог вступить в союз с врагом! Конечно, он не знал, что Уайатт – враг Скорее всего коварный злодей что-нибудь наврал насчет нашей помолвки. Потому-то папа так спокойно и воспринял мое переселение. – Разумеется, правда. Видишь ли, мужчинам приходится держаться вместе. – Он не мог этого сделать! Джейсону он никогда не раскрывал никаких секретов! Да их и не существует. Ты все выдумал. – Ничего не выдумал. Я выудила сотовый и стала яростно набирать номер родителей. Уайатт тут же протянул руку и спокойно, даже осторожно конфисковал у меня средство связи и сунул телефон в карман. – Отдай сейчас же! – Раненая рука очень мешала, так как Уайатт сидел слева. Я попыталась было повернуться на сиденье, но не смогла вовремя убрать руку и задела плечом о спинку. Из глаз посыпались искры. – Полегче, детка, полегче. – Успокаивающий голос Уайатта проник сквозь волны боли, но раздавался он справа, и это сбивало с толку. Несколько раз глубоко вздохнув, я открыла глаза и обнаружила, что голос раздавался справа потому, что Бладсуорт заглядывал в открытую пассажирскую дверцу. Машина стояла на дорожке, мотор все еше работал, а впереди маячил темный дом. – Ты что, собираешься потерять сознание? – поинтересовался Уайатт, осторожно возвращая меня в прежнее положение. – Нет, но зато меня сейчас вырвет прямо на тебя, – честно призналась я и, закрыв глаза, откинула голову. Боль и тошнота постепенно отступили. – Лучше воздержись. – Думаю, особой угрозы нет. Я же ничего не ела, забыл? – Если не считать четырех штук печенья. – Они уже давно переработаны. Так что ты в безопасности. Уайатт провел рукой по моему лбу. – Вот и хорошо. Он закрыл дверцу и, обойдя машину, снова сел за руль. – Разве это не твой дом? – растерянно спросила я. Неужели он свернул на первую попавшуюся дорожку? – Разумеется, мой. Но только машину я оставляю в гараже. Он нажал на кнопку дистанционного управления, и в тот же миг вспыхнул яркий свет, а в боковой стене дома начали подниматься ворота. Бладсуорт медленно тронулся с места. Потом аккуратно повернул вправо и бережно поставил машину на место. Еще одно нажатие кнопки – и ворота за нашими спинами бесшумно опустились. В гараже царил идеальный порядок, и это обстоятельство произвело на меня сильное впечатление. Ведь, как правило, гаражи очень быстро превращаются в свалку. Гараж Уайатта представлял собой исключение. Справа красовался верстак, а рядом с ним – красный шкафчик для инструментов со множеством ящиков и ящичков. На стене над верстаком стройными рядами висели молотки, молоточки, пилы, пилки, ножовки и масса иных предметов странного вида и непонятного назначения. Я внимательно их разглядывала, пытаясь решить, знает ли сам хозяин, что делать с этим богатством. Игрушки мужчин. Занятно. – У меня тоже есть молоток, – гордо заявила я. – Не сомневаюсь. Ненавижу снисходительный тон. Уайатт сказал это так, что сразу становилось ясно: мой молоток и в подметки не годится даже самому скромному из его молоточков. – Он розовый. В этот самый момент Бладсуорт вылезал из машины. Услышав о розовом молотке, он замер на полпути – одна нога снаружи, а вторая внутри. – Но такого просто не должно быть! Это извращение! – О, ради Бога! Еще никто не принимал закона о том, что инструменты непременно должны быть безобразными. – Инструменты вовсе не безобразны. Они функциональны. А потому должны выглядеть именно так. По-деловому. Они не имеют права быть розовыми. Разгневанный лейтенант полиции наконец-то покинул машину, захлопнул дверцу и, обойдя вокруг, решительным шагом приблизился ко мне. Я открыла свою дверцу и постаралась говорить громче, чтобы оппонент хорошо слышал каждое слово. – По-моему, твое отвращение к инструменту не только функциональному, но и привлекательному – это... м-м-м... – Дальше пришлось смотреть на Уайатта поверх его руки, которой он крепко зажал мне рот. – Расслабься. О молотках поспорим немного позже, когда ты не будешь выглядеть так, словно сию минуту упадешь в обморок. Не убирая руки и вопросительно подняв брови, Уайатт ждал моего согласия. Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть. Он тут же убрал руку, отстегнул ремень и бережно вынес меня из машины. Последовательность действий оказалась не слишком продуманной: сначала следовало бы отпереть дверь в дом, а уже потом брать меня на руки. Однако Уайатт прекрасно справился с задачей, причем без моей помощи. Да я и не могла помочь: правая рука оказалась прижатой к его груди, а от левой не было никакого толку. Завтра, возможно, она и начнет немного повиноваться, но сегодня... По собственному горькому опыту я знала, что сразу после травмы мышцы категорически отказываются действовать. Уайатт вошел в дом, локтем включил свет, затем прошел в кухню и посадил меня на стул. – Ни в коем случае не пытайся встать. Сейчас я принесу вещи, а потом сам доставлю тебя туда, куда прикажешь. С этими словами моя добросовестная сиделка снова направилась в гараж, а я задумалась, не сообщил ли доктор Уайатту о моем состоянии чего-то такого, о чем не сказал мне самой. Неужели так уж необходимо носить меня на руках? Конечно, в машине я совсем расклеилась, но это только потому, что потревожила больную руку. А сейчас самочувствие можно было считать почти нормальным, если бы не слабость и не боль в руке. Слабость пройдет завтра. Так бывало всегда после донорской процедуры. Она и сейчас не очень сильная – так, всего лишь легкое недомогание. Чем же тогда объяснить приказ не вставать ни под каким предлогом? И вдруг меня осенило: телефон! Я оглянулась и увидела на стене обычный стационарный телефон с длинным проводом, способным дотянуться в любой конец кухни. О Господи! Что мешает поставить новый, беспроводной? Было бы куда симпатичнее. |