– Какая ненужная расточительность, – произнесла Амаль, едва скрывая улыбку. А он жадно ловил тени ее эмоций в лучезарных глазах. Красивая… До невозможности красивая…
– Это мое сердце, Амаль… Это я…– произнес, поцеловав мочку ее уха и надев на палец кольцо с жемчужиной… Только идеальная перламутровая горошина в тонкой оправе золота… Идеальная красота…
– Я люблю тебя, Фахд, – вырвалось у Амаль непроизвольно… Она не хотела говорить ему это так рано, так быстро, но… в тот момент она была искрення и открыта с ним, как никогда… От неожиданности сама охнула, а он ответил ей рыком, припадая жадно к губам.
– Это я люблю тебя, Люльти… Так люблю, что дышать не могу без тебя, легкие спирает…
В тот вечер они ужинали на набережной возле танцующих фонтанов, словно простые туристы. Амаль, никогда не понимавшая и не ценившая роскоши дубайского новодела, почему– то впервые смотрела на окружающую ее обстановку с какой– то теплотой и даже гордостью… Эти люди смогли сделать невозможное– превратить пустыню в сад… И пускай он совсем молодой, пускай ему едва больше пятидесяти лет, и на фоне пятитысячелетней истории ее родины – это только мгновение, все равно это тоже история… Великая история… Великая история гордых и выносливых ловцов жемчуга, которых Аллах благословил черным золотом и дал им шанс воплотить в реальность мечту, сделав ее живой легендой…
– Фахд, ты спрашивал меня о медовом месяце. Если тебе интересно мое мнение, я бы не хотела никаких Мальдив, если только ты, конечно, не настаиваешь…
– Что угодно, Люльти… Старый свет? Лазурное побережье? Вегас? Латинская Америка? Назови любую точку на Земном шаре…
– Нет…– повисшая тишина, – что мы там не видели… Ты каждый выходной крадешь меня из дома и возишь по свету на свидания, словно я принцесса Жасмин из мультика, а ты Алладин на ковре– самолете… Мы уже были и в клубах Канн, и в монакском казино, и каньоны смотрели в Аризоне, и плавали на гондолах в Венеции… Я хочу… В твой дом в пустыне… Знаю, у тебя там есть дворец… Читала…– она немного смутилась, смешно, наверное, было невесте выуживать информацию о женихе в прессе, – я хочу узнать пустыню… Понять ее… И чтобы она поняла меня… Две недели… Только мы и пустыня… И больше никого… Мы бы могли ездить на сафари, кататься на твоих любимых верблюдах, изучать ее тишину и шепот песков…
Он улыбнулся… Не только губами, но и глазами. И это была улыбка гордости…
– Люльти…– взял ее руку, поцеловал горячо, а потом показал кивком головы, куда следует смотреть.
Амаль обернулась и увидела, как в небе над ними рассыпались миллионы огней фейерверков, а на здании Бурдж Халифа высветилась подпись: «Аравийская жемчужина».
Улыбнулась смущенно. Отвела глаза…
– Ну зачем так, Фахд… Меня немного смущает эта публичность…
– Ты ведь сама хотела публичности, Люльти… Сама хотела, чтобы весь мир знал о моих чувствах… Вот, теперь знает… К тому же, у любимых жен шейхов всегда бывают вторые имена, аллегоричные… Поэтичные… Мой брат Нур называет свою жену Златовласка… а ты… ты будешь моей Аравийской жемчужиной…
– Ты все больше напоминаешь мне Имру аль– Кейса, Фаххуд (араб. – уменьшительно– ласкательный вариант мужского имени).
Фахд удивленно приподнял бровь.
– Ты знаешь, кто это?
– Ну, когда твой жених днем и ночью строчит стихи, я просто обязана знать, откуда в его крови это наследие… И скажу честно, твои стихи ничем не уступают… Да и по морально– нравственным качествам он был тот еще… красавец…
Фахд усмехнулся, задумавшись…
– Пророк Мухаммад признавал его чудесные поэтические таланты, будучи сам поэтом… Но при этом сказал, что Имру аль– Кейс станет вождем отряда поэтов, идущих в Ад в Судный день…
– Еще бы… Сначала соблазнить одну из жен или наложниц отца… Потом странствовать по миру, то и дело попадая в любовные приключения и транжиря состояние постоянными загулами… Прибыть в Константинополь, заручиться доверием и любовью императора, чтобы… впасть в его немилость из– за совращения дочери… Аморальный тип, ничего не скажешь…
– Но согласись, до безумия очаровательный, – подмигнул Фахд, – на самом деле, все эти факты его жизни– домыслы и легенды… тебе стоит читать такие вещи между строк, и отдавать ему должное… Он восхитительный поэт… Царь поэтов доисламской эпохи… Обожаю его…
«Если б ты захотел, то забыл бы ее», – мне сказали.
«Ваша правда, но я не хочу, – я ответил в печали.
– Да и как мне хотеть, если сердце мучительно бьется,
А привязано к ней, как ведерко к веревке колодца,
Фахд читал на память эти строки, с улыбкой смотря на нее, и никак не ожидал, что Амаль тут же их подхватила, продолжив… При том, не на современном, адаптированном арабском, а на древнеаравийском диалекте:
«Ты спросил: «Кто она? Иль живет она в крае безвестном?
– Я ответил: «Заря, чья обитель – на своде небесном».
Мне сказали: «Пойми, что влюбиться в зарю – безрассудно».
Я ответил: «Таков мой удел, оттого мне и трудно…»
– Как тебе удается делать меня все счастливее и счастливее, Люльти? – восхищенно улыбнулся, – как ты смогла так быстро выучить диалект? Ты просто убьешь этим всех моих соплеменников…
Амаль загадочно промолчала…
А Фахд откинулся на спинку стула, чувствуя уже привычное за эти месяцы жжение и напряжение между ног… Чертовка знала, как постоянно держать его в тонусе. Это было невыносимо. Мало того, что не мог не думать о ней, впервые за столь долгое время остался без женского внимания, так еще она все время провоцировала его, чередуя свою высоконравственную возвышенность и глубокую интеллектуальность с жутко соблазнительными, кипятящими кровь выходками. Она могла прислать ему по закрытому телефону свое фото в соблазнительном нижнем белье с провокационной подписью, могла начать невозмутимо гладить его ногу тонкой шпилькой под столом на очередном невинном свидании, посылая по телу сотни иголок, Могла смело и нагло заигрывать с ним, позволяя его рукам то и дело прикасаться к ней, но когда темперамент Фахда давал сбой и он порывисто прижимал ее к себе, тяжело дыша и ожидая обещанного большего, безапелляционно отказывала, ссылаясь на их уговор… Ему ничего не оставалось, кроме как ждать… И он ждал, считая даже не минуты, секунды…
***
Их свадьба действительно стала событием десятилетия… Давно уже не было крупных бракосочетаний представителей правящих элит двух стран. А люди любили сказки про принцев и принцесс в реальности… Внимание прессы зашкаливало. Кондитерские мастера, ювелиры, парфюмеры, флористы и дизайнеры бились в конвульсиях, изгаляясь в оформлении свадьбы века… Поскольку Амаль настаивала, что останется в Дамаске до последнего, было решено совместить традиции двух стран. Таким образом, были организованы две свадьбы. Первая за несколько дней началась в Эмиратах с традиционного политеса– нескольких тысяч гостей, разделенных на мужскую и женские половины, которые толпами шли поздравлять наследника. Богатый декор, тонны изысканной еды со всего света с акцентом на удивительные традиционные блюда бедуинов вроде, фаршированных бараниной целых туш верблюдов…
