Книга Ореолла, страница 63 – Элина Твелицкая

— Что он ищет? — спросила я у Элиазара.

Нужно было двигаться вперед, а мы стояли на месте.

— Начало нити. Видишь, тропа покрыта тонкой, еле заметной паутиной. Ее надо распутать, иначе нам не пройти.

Я стала вглядываться. На тропе поблескивали переплетающиеся меж собой тонкие нити. И как их можно было распутать, для меня осталось загадкой.

Если я не знала, то рыбак знал свое дело и у него ловко получалось. Мы медленно продвигались. У него в руках стал образовываться крохотный клубочек.

Ближе к вечеру мы добрели до врат. Ко мне подошел взмокший, с красным лицом Ривар и отдал переливающийся разными цветами клубок.

— Я распутал сети. Путь свободен, — сказал он и широко улыбнулся.

Видно было, что он еле держится на ногах…

Утром, как только солнце осветило землю, я поняла, что мы должны пройти по зловещему туману. Доносились будоражащие крики. Дальше вытянутой руки ничего не было видно. Под ногами что-то булькало. Пришло время вызывать ведьму.

Я достала крохотную горстку песка и высыпала наземь. Тут же появилась Габриэла. Она огляделась.

— Дай клубок, — сказала она и резко протянула руку. Почему-то ведьмы все делали резко. Взять то же перемещение — схватила, переместила, отпустила.

Я отдала. Она крутила в руках клубок, что-то начитывая. Видимо, колдовала. Бросила его вперед и появилась светящаяся тропинка.

— С тропы не сходить, — угрожающе предупредила и пошла первой.

Мы шли то медленно, то бежали, то стояли. Четко выполняли команды ведьмы. Она часто выпускала яркие вспышки: то синие, то красные. И зеленые были.

Страх сковывал по рукам и ногам. Ласкан дрожал. Пришлось взять его в руки и прижать к груди.

Над нами кто-то летал. Издавал вопли, крики, звуки, отражающиеся на теле мурашками. Хотелось закрыть глаза. Нельзя. С тропы нельзя сходить. Стоит зажмуриться, как тут же тебя словно кто-то тянет в сторону…

Наконец-то туман рассеялся.

— Верни мою вещь, — протянула руку ведьма. Я вложила на ладонь мешочек. Хотела поблагодарить, но ведьма быстро исчезла.

Мы прошли врата и тут же повалились на траву. Ноги не держали…

До следующих врат путь пролегал через горную долину. Виднелась растительность. Даже фруктовые деревья и кустарники. А также пещеры. Доносился шум водопада. Видимо, поблизости река.

Мы шли, оглядывались. Никто на нас не нападал. Тропы не было, и мы шли там, где удобнее.

Уже виднелись ворота, как вдруг из пещер вышли женщины. Как я поняла из рассказа ведьмы — разъяренные. Разъяренные они или нет, я не знала, но вот то-что они были огромные и толстые, увидела. Сиротка явно был ребенком одной из этих великанш.

— Горальд, посади малыша на землю и уходим подальше. Сейчас здесь будет бойня.

Как женщины увидели ребенка, кинулись к нему все разом. Что здесь началось! Они таскали друг друга за волосы. В ход шли не только кулаки, но и бревна, камни. В общем все, что попадалось под руку.

Я смотрела на все это и мне было жалко женщин.

— А ну стойте! — крикнула я. Никто из них не отреагировал. — Стоять! — заорала я так, что птицы взлетели. Женщины уставились на меня.

— И что вы тут устроили? Всем хочется малыша? — они закивали. — Вам известно, что должна уметь мать, чтобы ребенок был счастлив? — великанши уставились на меня. Видимо вопрос был сложным для них.

— Мать должна уметь искупать ребенка, — и тут я поняла, что тоже не знаю, что должна уметь мать.

— Я могу, — сказала великанша.

— Еще мать должна уметь приготовить еду и накормить дитя.

— Это я могу, — послышался звонкий голос.

— Ребенку так же нужна одежда.

— У меня много мягких шкур. Что-нибудь смастерю, — ответила следующая.

— Еще… Элиазар, что еще должна уметь мать? — спросила я, нуждаясь в подсказке.

— Гулять, лечить его, по ночам просыпаться, — перечислил он. Я кивнула и улыбнулась.

— Еще мать должна гулять с малышом.

— Я могу, — защурилась следующая великанша. Я сделала вывод, что каждая умела что-то одно. Вот она разгадка.

— Хорошо. А кто может лечить, если вдруг он простудится.

— Я, — вышла вперед женщина. Она больше походила на мужика.

— И просыпаться по ночам, когда ребенок будет плакать.

— Я могу. Я плохо сплю ночью, — закивала следующая.

Осталась одна великанша.

— Колыбельную петь, — услышала я подсказку песнопевца.

— Верно. Кто умеет петь? Ведь ребенку надо спеть на ночь песню, чтобы он уснул.

— Это я могу, — высказалась седьмая великанша.

— А теперь скажите мне, кто из вас может в одиночку справиться со всеми делами? — они переглянулись и уставились на меня. — Вы любите малыша? — закивали. — Хотите, чтобы он был счастлив? — закивали. — Так сделайте его счастливым все вместе. Малыш получит не одну мать, а семь. Он будет в семь раз счастливее.

Женщины за щерились и все разом протянули руки.

— По очереди. Пусть возьмет та, которая может искупать его. Он перепачкался и ему плохо.

Из толпы вышла великанша, сгребла в ручище пухляка и все они заковыляли к пещерам.

— Фууу… — выдохнула я и стерла рукавом капельки пота. — Врата открылись! — радостно завопила я.

Все были довольны, кроме Горальда. Он тосковал по малышу. Иной раз даже слезы появлялись, и он шмыгал носом.

— Горальд, не расстраивайся. У тебя будут свои дети, вот попомни мои слова, — старалась я его успокоить. Он вздыхал и все равно грустил…

На следующий день нам предстояло пройти по красивейшей поляне с яркими цветами и пестрыми бабочками. Нарушал умиротворение ужасающий рык. За дело взялся песнопевец.

Его голос был божественен. В слиянии с фоном — успокаивающим и убаюкивающим. Мы с трудом боролись со сном. Друг друга тормошили и еле передвигали ногами. Спать хотелось настолько сильно, что трудно было различить сновидение от реальности.

Невероятно каким образом, но мы справились с задачей и как только прошли через врата, тут же все попадали на траву и вырубились. Даже ужинать не стали…

Мы стояли на границе поляны, где провели ночь и булькающим болотом. Виднелись кочки, а на них сверкали изумруды. По одному на каждой. Горальд должен был найти настоящий камень. Но как это сделать — никто не знал. Никому не хотелось делать шаг в ужасающую дышащую грязь.

Я зажмурилась и сделала шаг. Не провалилась. Открыла глаза, хмыкнула. Под ногой была твердая поверхность. Сделала еще шаг. Вновь твердое основание.

Команда, поняв, что опасности нет, побрела за мной.