Онлайн книга «Одесская сага. Троеточие…»
– А шо до Людки как на работу гости ходят? – покосилась на незнакомую пару Дуся. – А холера их знает. Может, Толик барыжит чем-то из своей лаборатории? Помните – то воду живую и мертвую делал, то прополис настаивали, – предположила Ида Львовна. – Ты совсем без мозгов – прополис у меня все брали! – огрызнулась Дуся. – И шо? Сама без мозгов, – вписалась Ася Ижикевич. – Подвиньтесь. Чем он может барыжить? Он же в рейсы не ходит, диссертацию написал. Может, читают чего запрещенного, как Нюська? – Ничего запрещенного мы не читаем, – поджала губы Нюся Голомбиевская-младшая. – Просто общаемся, меньше подслушивайте. А у Вербы журфиксы, наверное. Это сейчас модно. – Что у них?! – развернулась Дуся. – Журфиксы – такой день для приемов и салона. Раньше у Лидии Ивановны были. Теперь, может, Люда решила приличных гостей принимать. – А чего разные каждый раз? – Да откуда я знаю?! – А должна знать – через стенку живете. Поставила бы стакан да послушала, – посоветовала Дуся. – Это отвратительно! – вспыхнула Нюся. – И зачем оно мине надо? – Это потому, что сама диссидентка и вражеские голоса вечерами слушаешь, и всякую дрянь распечатанную читаешь, – резюмировала Дуся. – Шо я читаю, вы тоже через стакан услышали? – Нет, у тебя приемник так орет, что хоть уши затыкай, – отрезала Дуся. – Да шо вы мучаетесь? Учитесь, – подбоченилась Ася. – Леся, деточка, а ну кинь тот мячик, ходи сюда. А шо за люди до вас приходят? Леся задумчиво расчесывала комариный укус на плече: – Не знаю. У мамы спросите. Это к ним с папой. О! Лучше у папы. Она развернулась и убежала под лестницу с криком: – Играем в «вышеножку»! Спрашивать что-то у Людкиного непьющего очень странного мужа боялась даже Ася Ижикевич. – Ну не вышло… вся в отца, – философски отметила она. А Люда в это время заклеивала пятна сырости на обоях в детской Юлиными рисунками. Из крупноформатных оказалась только неудачная версия стенгазеты с рукой-голубем на фоне земного шара. Юля негодовала – что за странный вкус? Зачем крепить на стену плохой рисунок, когда полный альбом красивых. Но мама ее не слушала. К рукоголубю в компанию пошли страницы из большого отрывного календаря с котиками. Сюжет получался зловещий – пять хищников взяли в плотное кольцо символ мира, зато пятна были больше не видны. Юля и Леся знали – у них есть шанс жить в новой чудесной квартире вместе с Нилой и Женей. Но надо молчать. Вторым условием стали бесконечные уборки. За этот год они убрали свою комнату на полжизни вперед – каждый день подметать, вытирать пыль, складывать игрушки. Юля быстро сообразила, что вещи можно прятать под подушку и в стол – там гости не смотрят, а время на самое ненавистное занятие на свете сокращается в разы. Квартиру смотрели, но Молдаванка с полутемной кухней и очень уж далекий новый дом энтузиазма у смотрящих не вызывали. Чудо случилось почти полтора года спустя. Коммуна на Таирова на две семьи. Обе – военнослужащих. У одной – три комнаты, у второй – две. Общую кухню два капитана поделить не смогли, и когда в третий раз за месяц перешли в рукопашную, жены поставили ультиматум. Военные – люди дисциплинированные, и приказ от старших по дому исполнили быстро в первый же заход на черную биржу. 3 + 2 = 5 устраивало всех. Теперь у Люды появилась новая задача – собрать вещи трех поколений так, чтобы опять никто не догадался до самого отъезда. Каждый вечер они с Нилой, Женей и Тосей перебирали и паковали коробки и тюки. – Зачем нам кримплен? – Ты хочешь выбросить два метра нового кримплена?! – Женя, прищурившись, смотрела на внучку. – Серьезно? Может, еще японский шелк трофейный на мусорку отнесем?! Толик молча паковал книги. Всю огромную библиотеку, которую они с помощью Нилиных связей и собственных подписок насобирали за двадцать лет. Через день разборы полок, альбомов и чемоданов превратились в литературные вечера. – А что это за письма? – спрашивала Юля, вынимая сверток толщиной с большую советскую энциклопедию. – Дай сюда! – Нила расплылась в улыбке. – Это моя дочечка мне писала с Дальнего Востока, о, и мои ответы все тут! Нила выдернула наугад, как купюру из пачки, конверт и развернула тетрадный листок. Люда оставила альбом и присела рядом. Женя Косько со вздохом пошла ставить чайник, а через час, когда мама и дочь, хихикая и вытирая слезы, дочитывали двадцатое письмо, мадам Косько не выдержала: – Так, изба-читальня! Мы за год с такими темпами не соберемся. Выбрасываем? – Нет! – хором закричали Нила и Люда. Пришла очередь фотоальбомов. Кожаных, бархатных, с тиснением и без. С прорезями и клеевыми уголками. – Мам, ну кто все эти люди? Это же какие-то друзья Ксени неизвестные. Ну зачем он нам? – Там Ксюха везде есть – что, хочешь свою благодетельницу выкинуть?! Ой, Лидка с Николенькой – я эту фотографию даже не видела, – потянулась Женя. – Жалко, Нестора ни одной карточки нет почему-то. – А сколько ж вас было? Женя, прикурила очередной беломор и откинулась на стуле. Этой домашней заготовкой можно было сразу занудить и разогнать обеих любопытных правнучек. – У мамы было шесть душ детей: Лида – ровесница века, Нестор – тысяча девятьсот второго года рождения, Аня – пятого года, я – седьмого, Котя и Ксе… – А почему тетя голая? – Леся вытащила из-под фотографии в альбоме, другую, чуть меньше, с кокетливой девушкой, слегка прикрытой простыней и мощным начесом на голове. Женя брезгливо разорвала фото: – Это Тамара, бывшая Сашкина жена, прости господи. Развели невесть что. Зачем Ксюха это хранила? Там и смотреть нечего – ни рожи, ни кожи! Как она Сашку-то захомутала?! – А чего она без майки? – не унималась Лесенька. – Жарко было, – отрезала Женя. – Ты летом тоже без майки ходишь! – Мы что, вообще ничего выбрасывать не будем? – сокрушенно спросила Люда и, посмотрев на молчащих Женю и Нилу, ответила: – Я все поняла. Не будем. И что? Даже ЭТО оставим? – Она держала двумя пальцами за завязку маленький бархатный кисет. – А это что? – близоруко прищурилась Нила. Люда эффектным движением растянула завязки и высыпала на стол пригоршню пожелтевших молочных зубов. – И чьи это? – Ксюхины, наверно, – наклонившись и осмотрев артефакты, невозмутимо сказала Женя, – или Сашки ее. – Их тоже с собой забираем? – съехидничала Люда. – Ой, можно подумать, они полчемодана занимают! – фыркнула Женя. |