Онлайн книга «Жертвенная звезда»
Зачем? Чео очень не нравились захлестнувшие его противоречивые чувства и эмоции. Он и так нарушил основополагающий закон пан-спекки. Он навсегда овладел своим клановым эго и обрек четверых товарищей на бессмысленное прозябание, на глупую бессознательную смерть. Предавший идеалы пан-спекки хирург вырезал ему орган, объединявший пентархию в пространстве вселенной. Эта операция оставила неизгладимый рубец на лбу и в душе Чео, но он не мог даже вообразить, какими приятными будут последствия. Никто и ничто не сможет лишить его эго. Правда, ценой стало страшное одиночество. Смерть положит ему конец, но такова судьба всех живущих. Благодаря Млисс у него теперь есть убежище, где его не смогут достать никакие пан-спекки… если, конечно… Но ничего, скоро на свете не останется ни одного пан-спекки. Скоро во вселенной вообще не останется никакой организованной сознающей жизни – кроме горстки сторонников Млисс, которых она привела сюда, в свой Ноев ковчег с его бурами и черномазыми. На балкон торопливо вышла Эбниз и встала за спиной Чео. Уши Чео, как и его глаза, обладали сверхъестественной чувствительностью. Он прочитал эмоции Млисс по звуку ее шагов: скука, беспокойство, страх. Чео обернулся. Он сразу понял, что она побывала у мастеров красоты. Рыжие волосы пышным венцом обрамляли милое личико. Чео почему-то вспомнил, что Макки тоже был рыжим. Млисс с размаху плюхнулась в собако-кресло и вытянула ноги. – Что ты так суетишься? – спросил он. – Ох уж эти мастера! – воскликнула Млисс. – Они хотят домой! – Так отправь их. – Но где я найду других? – Это и есть твоя проблема? – Ты смеешься надо мной, Чео. Не надо этого делать. – Так скажи им, что они не могут отправиться домой. – Я сказала. – Ты объяснила им, почему это невозможно? – Конечно, нет. Как? – Но ты же сказала об этом Фурунео. – Я хорошо усвоила урок. Где мои юристы? – Они уже улетели. – Но мне надо обсудить с ними многое другое! – Это не может подождать? – Ты же сам знаешь, что у нас есть и другие неотложные дела. Почему ты позволил юристам уйти? – Млисс, тебе совершенно незачем знать, что у них на уме. – Да, во всем виноват калебан, – сказала она. – Это наша легенда, которую никто не может опровергнуть. Какие еще проблемы хотели обсудить юристы? – Млисс, выброси все это из головы. – Чео! Глаза пан-спекки угрожающе сверкнули. – Что ж, как знаешь. Они получили запрос от БюСаба. Те требуют от калебана голову Фурунео. – Его… – Млисс, побледнев, осеклась. – Но как они узнали, что мы… – Это был совершенно очевидный шаг в данной ситуации. – Что ты им сказал? – прошипела она, буравя Чео негодующим взглядом. – Я сказал, что калебан захлопнул люк перескока в тот момент, когда Фурунео сунул в него голову по своей собственной воле. – Но юристы знают, что мы обладаем монопольным правом на этот S-глаз, – произнесла она окрепшим голосом. – Будь они прокляты! – Ах, – язвительно протянул Чео, – но Фэнни Мэй пропускает через люк и Макки, и его дружков, и уже одно это говорит, что наша монополия не стоит ломаного гроша. – Но ведь я уже это говорила, разве нет? – Это позволяет нам прибегнуть к тактике проволочек и затягивания, – сказал Чео. – Фэнни Мэй отправила голову в неизвестном направлении, и мы не знаем, где она находится. Я, конечно, потребовал, чтобы Фэнни Мэй отклонила этот запрос. Млисс с трудом сглотнула: – Именно это… ты им и сказал? – Конечно. – Но если они допросят калебана… – У них равные шансы получить как адекватный, так и совершенно невразумительный ответ. – Да, это очень умно с твоей стороны, Чео. – Но ведь именно поэтому ты меня и держишь. – Я держу тебя при себе по какой-то непонятной мне самой причине, – ответила она, улыбаясь. – Я завишу от этой причины. – Ты знаешь, – вдруг сказала она, – мне будет их не хватать. – Кого? – Тех, кто сейчас охотится за нами. * * * Главное требование к агентам Бюро, вероятно, заключается в том, чтобы они совершали правильные ошибки. (Комментарий Макки по поводу Фурунео, секретные материалы БюСаба) Билдун стоял в дверях личной лаборатории Тулука, спиной к большому примыкающему к ней помещению, где ассистенты урива выполняли бо́льшую часть подготовительной работы. Глубоко посаженные фасеточные глаза шефа Бюро блестели отраженным светом. Этот свет нарушал гуманоидные черты лица пан-спекки. Билдун был не в настроении и испытывал какую-то непонятную слабость. Он чувствовал себя так, словно попал в тесную душную пещеру, где не было ни звезд, ни свежего ветерка. Время сжалось в маленький комок. Всем, кого он любил и кто любил его, было суждено скоро погибнуть. Погибнет вся сознающая высшая любовь. Вселенная станет пустынным местом, погруженным в неизбывную скорбь. Глубокое горе охватило его гуманоидную плоть, когда он представил снег, листья и солнце в бесконечном безмолвии одиночества. Он чувствовал потребность в действии, понимал, что надо что-то делать, принимать решения, но опасался последствий любых своих поступков. Все, к чему он прикоснется, могло раскрошиться и, словно труха, просыпаться сквозь пальцы. Тулук работал за столом, установленным у противоположной стены. Между двумя зажимами перед ним был натянут кусок кнута из бычьей кожи. Параллельно бичу, приблизительно в миллиметре под ним, висела в воздухе полоса металла, по видимости, ни на что на опиравшаяся. Между полосой металла и бичом проскакивали миниатюрные молнии и искры, плясавшие по всей длине бича. Тулук, нагнувшись над столом, считывал данные. – Я не помешаю? – спросил Билдун. Тулук повернул на приборе какой-то регулятор, немного подождал и повернул снова. Другой рукой он поймал металлическую полосу, когда исчезла сила, поддерживавшая ту в подвешенном состоянии. Взяв полосу, Тулук поставил ее к стене. – Это глупый вопрос, – ответил он, обернувшись. – Да, конечно, – безропотно согласился Билдун. – У нас большие проблемы. – Без проблем у нас не было бы работы, – сказал Тулук. – Не думаю, что нам удастся получить голову Фурунео, – грустно констатировал Билдун. |