— Ты встревожена, дочь моя? — дракон не издает ни звука, ласковый спокойный голос звучит у меня в голове — но он не пугает, я привыкла общаться мысленно.
— Я не понимаю, что происходит. На меня охотятся, пытаются убить, но я не знаю почему. Мне страшно…
— Это нормально, — дракон парит, широко расправив золотые крылья. — Ты победишь свой страх и станешь сильнее. У тебя сложная судьба, девочка. Ты не сможешь вечно прятаться под защитой других. Твоя сестра слишком любит тебя, но ее забота — это клетка, которая не дает тебе взлететь.
— Моя сестра? — я перевернулась на спину, удобнее устраиваясь в ложбинке между крыльями Матери, посмотрела вверх, в бесконечное ультрамариновое небо. — Интересно, как у нее дела? Она, наверно, сильно расстроилась, когда я сбежала?
— Харатэль приходила, спрашивала о тебе. Она волнуется и хочет, чтобы ты вернулась домой. Но она поняла, когда я сказала, что ты должна сама найти свой путь.
— Найти свой путь?
Наверно, именно так и должна была ответить Мать.
Когда-то Древние покинули подлунный мир, чтобы люди начали жить, не оглядываясь на драконов, полагаясь исключительно на самих себя, независимо строя свою судьбу. Велико искушение для умудренных опытом давать наставления еще не оперившимся птенцам, ведь с высоты прожитых лет все ошибки юных видятся как на открытой ладони. Не менее притягательно вечно следовать приказам, перекладывая груз последствий на чужие плечи, ведь когда решения за тебя принимает кто-то другой, не приходится задумываться, к каким результатам приведет тот или иной поступок.
Но постоянно жить по указке опасно, ибо есть риск превратиться в тень того, чьим словам ты позволяешь мостить собственный путь. И если проводник внезапно исчезнет, что станет со следующим за ним послушным призраком?.. Древние в своей бесконечной мудрости и доброте понимали: любое существо имеет право на свободу воли, право быть неповторимым алмазом, а не жалкой стеклянной копией.
И все же ничто не мешает попросить совета.
— Мать, направь меня.
Дракон задумался, медленно спускаясь к пушистой перине облаков, пока почти не коснулся ее.
— Впереди ждет трудная дорога, дитя, тебе потребуется поддержка. Но слишком мало тех, кто способен тебе помочь. Ты закрыла свое сердце от мира.
— У меня же есть друзья: Крис, Алик, и Исхард, и еще… В конце концов, не могу же я подойти к первому встречному и сказать: «Привет! Я Лаанара! У меня тут небольшие неприятности, не хотите поучаствовать в намечающейся потасовке?».
— Присмотрись к тем, кто окружает тебя, — Мать улыбнулась, загадочно, слегка лукаво.
— Разве не глупо доверять людям? И… Нет, он же предатель! Меченый! — кажется, я поняла, чем вызвана улыбка дракона.
— Он тоже наше дитя. Мы любим всех своих сыновей и дочерей.
И поэтому Древние не будут вмешиваться, предоставляя обитателям Пределов право самим творить глупости и исправлять ошибки.
Иногда мне совершенно не ясна странная логика Крылатых Властителей. Они дали нам жизнь, мы чувствуем неразрывную связь с ними, мы любим и почитаем их, священно, трепетно. Но порой мне кажется, что они бесконечно далеки. Настолько, что нам никогда не понять их.
— Тебе пора возвращаться, дочь моя.
Дракон медленно погружался в серое море облаков, пока они полностью не поглотили небо. Я закрыла глаза…
Чтобы открыть их и увидеть белую морду с зелеными блюдцами глаз, склонившуюся над моим лицом. Кошка всем своим существом выражала недовольство: от гневно встопорщенной шерстки, заострившихся ушек до кончика нервно подрагивающего хвоста.
— Алис, что случилось?
Кошка широко раскрыла пасть, дав мне вдоволь полюбоваться мелкими острыми зубками, и гнусаво вывела.
— Мяяяууууу.
Я вскочила. Признаю, виновата: из-за нежданного пришельца, нарушившего мой покой, я не решилась оставлять дверь комнаты открытой (напротив, заперла на засов, дважды проверила). И Алис, как истинная леди, до которой ее хозяйке ох как далеко, считающая, что дом, где живешь, следует содержать в чистоте, ждала, пока я соизволю выпустить кошку, чтобы она смогла справить свои естественные нужды. Гневно обмахнув на прощание мои ноги пушистым хвостом, Алис гордо вышла в коридор — судя по ее оскорбленному виду, прощение мне придется вымаливать очень и очень долго.
Раз уж я встала, неплохо бы выяснить, сколько сейчас времени, да и подкрепиться заодно: переход в мир драконов отнимает много сил, а я пока не умею восстанавливать магическую энергию, кроме как через пищу (то-то трактирщик вечно удивляется, что ем за двоих, а тощая как щепка). Хорошо хоть, благодаря снадобью господина Хока не ощущается никаких последствий вчерашней прогулки в метель: и руки-ноги не ломит, и голова не болит, напротив, чувствуется необычная легкость во всем теле и заряд сил.
Хаос, вечный, нетленный, сильна же я дрыхнуть! Солнце встало несколько часов назад и уже высоко поднялось над горизонтом — короткий зимний день близился к середине. И ведь обычно-то просыпаюсь на рассвете: приучили с детства, что день — не время прохлаждаться в постели. С другой стороны, имеет девушка право иногда немного полениться? Тем более никаких срочных дел не намечается, а с текущими я и до заката успею справиться. Надеюсь.
Я спустилась по скрипящей лестнице в общий зал трактира, пустующий по случаю неурочного часа. Вечером, когда шахтеры будут отмечать конец Темной седмицы и наступление Нового года, сюда набьется столько народу, что не протолкнешься. Мест свободных, точно, не найдется — праздники в селении гуляют шумно, с размахом, всем миром, как говорят у людей. Может, даже менестреля пригласят — ходили слухи, что кто-то из братства вольных сказителей, как и я, застрял у перевала и остановился в долине.
Но пока для появления гостей было еще рано, и погруженный в сумерки зал встретил меня тишиной, черным зевом остывшего камина да перевернутыми верх ногами стульями, водруженными на столы. Среди мебельных баррикад ползала, старательно намывая полы, Марфа, одна из дочерей трактирщика. На секунду отвлекшись, девушка провела предплечьем по лбу, убирая лезущие в глаза светлые пряди, заметила меня, приветливо кивнула.
— Доброе утро, госпожа Целительница.
Труженица окунула тряпку в ведро, отжала и воротилась к уборке: отец за леность по голове не погладит, к празднику все должно блестеть. С кухни показался сам хозяин.
— А, встали, госпожа Целительница. Я хотел, было, идти вас расталкивать, да жалко: умаялись вы больно вчера.
Я кивнула, соглашаясь: вчерашний денек выдался не из легких. Кабы сегодняшний хуже не оказался. Сил набраться, точно, не помешает.
— Господин Хок, есть что-нибудь пожевать?
— Для вас всегда найдется, госпожа.
Вслед за трактирщиком я на правах постоянного обитателя прошла в святая святых. На кухне вовсю шло приготовление к вечернему празднеству. Кипела похлебка в котлах, варилось мясо, яйца для салатов. Меня по-свойски, чтобы не путалась под ногами, запихнули в дальний угол, сунув в руки миску со вчерашней разогретой кашей.