Онлайн книга «Малышка и Карлссон»
|
– Туалет – там, – сказал Селгарин. – Приведите себя в порядок, Катенька. А я пока займусь решением вашей проблемы. Когда Катя вернулась, Селгарин как раз закончил говорить по телефону. Причем не по мобильному, а по обычному, который принес ему официант. – Ну вот! – сказал он. – Вопрос вашего временного жилья решен. – Эдуард Георгиевич, спасибо вам большое! Но можно… Можно я сейчас к подруге поеду, ладно? – Конечно, – кивнул Селгарин. – Я понимаю. Только от подруги – никуда, хорошо? – Хорошо. А можно я позвоню? – Конечно, можно. Официант снова принес телефон. – Лейка, это я… Да, случилось. Никуда не уходи, я скоро приеду. – Ну вот, – сказала она. – Спасибо вам, Эдуард Георгиевич! Я вам, правда, очень благодарна. Я поеду, ладно? – Не ладно, – возразил Селгарин. – Я вас сам отвезу. – Ну-у… Мне неудобно… Я могла бы и на метро… – Катя замялась. Она хотела всё-таки быстренько заглянуть домой: взять деньги, документы… – Мне будет очень неудобно, если с вами что-то случится, Катя! – отчеканил Селгарин. – Поэтому я вас всё-таки отвезу. И сдам подруге с рук на руки! Катя не посмела спорить. – Пойду расплачусь, – сказал Селгарин, доставая карточку. Он подошел к стойке, но платить не стал. – Какой номер? – вполголоса спросил он официанта. – Сто четырнадцать-восемнадцать-семнадцать. – Чей? – Еще не пробили, Эдуард Георгиевич! Но Веня уже работает. – Хорошо. Пусть отзвонит мне на мобильник, когда закончит. Мы уходим. Приберись тут… Ну, ты знаешь… Коньяк дай! Селгарин вернулся в столику. – Держите, Катя! – он протянул ей треугольного сечения бутылку из темного стекла. – Зачем это? – Это, Катя, лекарство! – строго сказал Селгарин. – Никаких возражений. Выпьете вечером… с подругой. Всё, поехали! * * * – Ну ты даешь, Катерина! – воскликнула Лейка, когда Катя возникла у нее на пороге с кое-как припудренным зареванным лицом, бутылкой коньяка под мышкой и красавцем Селгариным за спиной. Впрочем, сказала она это уже после того, как Селгарин удалился. – Ну, что там у тебя стряслось? Катя села на полочку вешалки, поставила рядом коньяк. – Карлссона убили, – сказала она. – Это что, шутка такая? – неуверенно проговорила Лейка. – Ты пошутила, да? Катя ничего не сказала, только посмотрела на подругу снизу… Губы Лейки задрожали, лицо ее некрасиво искривилось… – З-за что? К-как? – Застрелили. А потом он упал… Сверху на асфальт. С нашей площадки. Лейка опустилась на полочку рядом с Катей. – Вот, блин, такая… Что за жизнь, ну что за говно такое всегда… – проговорила она вдруг осипшим голосом, уткнулась Кате в плечо и заревела. А Катя сидела, как каменная. Она уже всё выплакала. «За что? За что?» – вертелись у нее в голове сказанные Лейкой слова. И всё вдруг стало таким ненужным, бессмысленным… И институт. И Дима. Вообще всё. – Ты знаешь, какой он, какой… – бормотала Лейка сквозь рыдания. – Он такой добрый… был. Такой сильный… Я, Катька, всегда о таком старшем брате мечтала… Я как его увидела… И мне, знаешь ли, плевать было, что он богатый, что иностранец… «Знала бы ты, какой он „богатый иностранец“», – подумала Катя. А Лейка всё бормотала и бормотала… Катя не сразу поняла, что она такое говорит… Оказалось, Карлссон был здесь, у нее. Что тогда, после вечеринки, она всё-таки заманила его к себе домой. И не только домой, но и в постель… Катя почувствовала легкий укол ревности. Хотя не укол, так… Шевельнулось что-то… И пропало. Неважно всё… Впрочем, это был один-единственный раз… – Нет, ты не думай, он нормальный был… мужчина. Всё у него, как надо. И даже лучше… – Лейка всхлипнула. – Только я сразу поняла, что я ему – как-то не так… Он, конечно, деликатный такой… был. Не сказал ничего, но я всё равно поняла… Это чувствуется, ну, ты знаешь… Хотя откуда тебе знать… Ох, Катька! – И заревела еще пуще. «Да, откуда мне знать? – подумала Катя. – Хотя нет, я-то как раз знаю. Я ведь его тоже совсем не так чувствовала, как, например, Димку… Даже Стасика… О чем я думаю? Его же убили. Сегодня…» Катя вспомнила, как Карлссон лежал и скреб рукой асфальт… И никто ему не помог. И она тоже. Испугалась? Нет, не испугалась… Как-то неправильно всё! Надо было броситься к нему! Надо было кричать, требовать у этого доктора, чтобы его лечили, чтобы ему… А его накрыли пленкой, как… как мертвую собаку, а она – ничего. Бросила его и ушла… «Сволочь я! – подумала Катя. – Сволочь и больше никто! Он бы меня так не бросил!» – …Он еще ко мне приходил… Два раза. Только между нами уже ничего не было, просто сидели, разговаривали… О тебе тоже. Он такой был… Ну как никто! – Лейка посмотрела на Катю красными заплаканными глазами. – Я, наверное, в него влюбилась, Катька! А он – всё время с тобой был. Я знаешь как на тебя злилась иногда! А теперь вот… – Хватит реветь, Лейка! – сказала Катя. И так это у нее сурово получилось, требовательно и по-взрослому, что Лейка сразу перестала плакать, но смотрела на нее теперь таким жалким собачьим взглядом… И была так непохожа на обычную активную самоуверенную Лейку… «Я, наверное, тоже на себя теперь не похожа», – подумала Катя. – Сейчас я дам тебе ключ от мансарды, – сказала она. – И ты поедешь и заберешь мои документы, деньги, кое-что из вещей. Я ведь в чем была, в том и выбежала, а мне туда возвращаться нельзя. – Почему нельзя? – глуповатым голосом спросила Лейка. – Потому что я – свидетель. Потому что я всё видела и еще… Меня сегодня опять… едва не украли. – Как это? – Потом расскажу. А сейчас давай езжай. А то поздно будет. – Ага, я сейчас, сейчас поеду… – Лейка всхлипнула… последний раз. И пошла одеваться. Вернулась она часа через полтора. Всё это время Катя просидела на балконе в каком-то ступоре. Бездумно смотрела вниз, во двор. Лейку она увидела, когда та появилась из-за угла. Подруга была одна и тащила Катину синюю сумку. Катя пошла открывать. – На! – Лейка бросила на пол сумку с вещами, сбросила босоножки, прошла в комнату и плюхнулась на диван. – Слушай, ты почему в темноте сидишь? Нет, сначала балкон закрой, а то комары налетят! А где коньяк, который ты принесла? Не выпила еще? Неси! Катя послушно выполнила всё, что сказала подруга. – Ого! – сказала Лейка, разглядывая бутылку. – Мартель двенадцатилетний. Не слабо! Поройся там, в холодильнике, найди чего-нибудь закусить. И ты, это… Есть хочешь? |