Книга Королевство душ, страница 88 – Рена Баррон

– Как ты здесь оказался? – спрашиваю я Руджека, когда тот садится.

– Меня сюда отправил Ре’Мек, – отвечает Руджек, когда мы с Сукаром помогаем ему встать на ноги.

Сукар скрещивает руки:

– С каких это пор тебе помогает ориша?

– Долгая история, – говорит Руджек, оглядывая пустую территорию Храма. Он сдержал свое обещание. Он искал меня.

Я несколько раз обыскиваю его тело на предмет травм, а он смотрит на меня сверху вниз, словно я какой-то призрак, сотканный из воздуха. Его взгляд полон тоски, боли и сожаления. Не считая отвратительного запаха, с ним все в порядке. Даже более чем в порядке. Он жив.

– Я видела тебя… Ты умер в Темном лесу. – У меня снова в голове всплывает образ лежащего на поляне Руджека.

– Так и было. Я действительно умер в Темном лесу.

– Еще одна длинная история? – спрашивает Эсснай, вздыхая.

Руджек в ответ судорожно вдыхает.

– Очень длинная.

Руджек изучает мое лицо, и жар обдает мою шею. Не сомневаюсь, что он, как и Тэм, увидит на мне отнятые ритуалами годы. Его глаза умоляют ответить на вопрос, который он не задает.

– Ре’Мек мне все рассказал.

Он не вдается в подробности. Ему и не нужно. Тишина между нами буквально оглушает меня.

– Отлично, все на месте, – раздается голос, похожий на хриплый свисток.

Мы поворачиваемся, и Сукар восклицает, заикаясь:

– Дядя?

Во дворе стоит Бараса. Его порванный желтый кафтан почти целиком покрыт грязью.

– Кто еще мог оставить свою ка в этом богами покинутом месте?

Сукар смеется, у него на глаза наворачиваются слезы.

– Только дурак.

Кажется, будто провидец состоит из плоти и крови, но когда я фокусирую на нем взгляд, то понимаю – передо мной туман, что принял человеческий облик. Точно так Арти являлась мне в моем видении до того, как обрела форму. Это его магия гудела на ветру, когда мы оказались в Храме. Магия давно умершего человека.

– Но этому дураку нужно передать вам сообщение.

Сказав это, Бараса машет нам, чтобы мы шли за ним.

– Порой ветер рассказывает секреты.

Сукар и Эсснай следуют за призраком без всяких колебаний. Руджек поднимает бровь, глядя на меня, и я пожимаю плечами. Мы бредем за ними, шагая так близко, что наши пальцы соприкасаются. Наша группа врывается в вестибюль, а затем в Зал ориш. Думая о том, что сказал Сукар, я пытаюсь представить себе на месте Безымянной Эфию. А вдруг моя сестра и правда является ею? Магия внутри меня тянется к статуе, ища ответы, но Бараса прерывает меня.

– Нет времени, – объясняет он. – Мне нужно передать вам послание, которое связывает мою ка с этим местом. Я должен успеть сделать это, прежде чем магия перестанет действовать. – Его голос дрожит, и он хмурится: – Я в курсе последних событий… в курсе трагедии, постигшей наш народ.

Я опускаю взгляд, чтобы спрятаться от боли в его глазах – боли, которая становится все сильнее, как гнойная рана.

– А Эфия знает, что я здесь?

Мой вопрос эхом отдается в зале, и мы все, кажется, затаили дыхание.

Бараса кивает, отчего туман слегка меркнет.

– Да, но сейчас она слишком занята убийством ориш, чтобы обращать на тебя внимание.

Я стискиваю зубы, вспоминая, как Коре упала к ногам моей сестры.

– Скольких она убила?

– Учитывая Короля-Близнеца… Угениу, жнеца, и Фаюму, мать зверей и птиц, – отвечает Бараса.

Пытаясь принять эту информацию, я прислоняюсь к одной из статуй, не знаю чьей.

– Осталось одиннадцать, если считать Безымянную, – дополнил Бараса. Он щелкает пальцами, и факелы вдоль стен оживают. – Пока что здесь безопасно.

Он проносится по залу, одновременно идя и паря в воздухе. Его бледно-желтый кафтан шуршит вслед за ним.

– Храм защищен от магии демонов.

– Почему ты не появился раньше? – спрашивает Сукар, скрещивая руки на груди. – Я был здесь больше раз, чем могу сосчитать, а ты ни разу не показался мне. Я же твой племянник. Во имя Хеки, я же хоронил твое тело.

– Какой же ты суетливый! Потише, парень, – говорит Бараса и похлопывает Сукара по плечу. – Думаешь, я бы не показал себя раньше, если бы мог? Ориши помогли связать мою ка с Храмом. Я не мог появиться до тех пор, пока они оба не окажутся здесь.

Провидец тычет в меня скрюченным пальцем, не встречаясь со мной взглядом, потом указывает на Руджека.

Мы с Руджеком переглядываемся, не понимая. По рукам бегут мурашки.

– При чем здесь мы?

– Вы двое должны убить змею, – говорит Бараса и сплетает пальцы вместе. А после он бросает на меня виноватый взгляд. – Пока она не нашла ка Короля Демонов.

Я обхватываю себя за плечи.

– Что ж, я уже пыталась это сделать. Не вышло.

Руджек кладет ладони на рукояти своих скимитаров:

– Я сделаю это.

Старый добрый Руджек. Нахальный, как и всегда. Я сдерживаю улыбку.

– Будь это так просто, мальчик, – говорит Бараса, вскидывая руки, – мы не вели бы этот разговор. Пока ориши заняты Эфией, они хотят, чтобы Арра взяла кинжал Короля Демонов. Только тот, кого коснулась его магия, может завладеть клинком. И ты ей поможешь.

– А что такого особенного в этом ноже?

Эсснай прислоняется к статуе Ре’Мека, скрестив руки на груди. Статуя так велика, что голова моей подруги упирается Ре’Меку в колено.

– Король Демонов использовал кинжал, чтобы порабощать души своих врагов, – говорит Бараса. – Ориши использовали подобную магию, чтобы заточить его ка.

Коре знала о моем проклятии и о том, как она может использовать его в своих интересах. Руджек подходит ближе ко мне, готовясь защищать меня. Он не знает. Сейчас самое время сказать ему об этом. Я стараюсь не вдаваться в подробности. Мне сложно признаться ему в худшем. Мне сложно признаться ему в том, в чем я не хотела признаться самой себе, – что глубоко внутри меня сокрыта магия Короля Демонов. Она обвилась вокруг моего сердца и коснулась моей ка. Ощущение так мне знакомо, что и не объяснить. Я рассказываю ему об Эфии. О детях, которых она превратила в ндзумби.

Когда провидец открывает рот, чтобы заговорить снова, Руджек поднимает руку.

– Двадцать богов, я не могу поверить, что мы тратим наше время на это, – говорит он пронзительным голосом. – Именно ориши и провидцы придумали Обряд. Сколько семей они разрушили своими играми? И сейчас у них очередная потеха. Им все равно, что будет с каждым из нас.

Эсснай и Сукар отводят взгляд от разбитого лица Руджека. Его боль за братьев набухает в полуночных глазах, как первые капли дождя в надвигающейся грозовой туче. Обряд так или иначе коснулся почти каждого человека в Тамар.