Книга Видок. Семена Злобы, страница 55 – Григорий Шаргородский

Мне показалось или в обращении была припрятана изрядная доля издевки? Ничего, позже разберемся, кто кому кем приходится и какие права имеет. Но это после — когда бедлам закончится и если мы вообще выживем.

Всплывшее раздражение наконец-то позволило мне ухватить мысль, мучившую последние минут двадцать. Кикимору мне в тещи, а где Чиж?

Все досужие размышления тут же вымело из головы, и я почти бегом отправился к воротам.

— Ты не видел тут паренька лет пятнадцати? — с ходу спросил я у молодого казака, скучавшего на посту.

— Осипку, что ли? — уточнил казак.

— Его самого.

— Так в карцере сидит.

— С какого это лиха? — опешил я от подобной новости. — Я же договорился о его приходе.

— Так мы и встретили, чин по чину. Даже накормили огольца. Шустрый у вас помощник, страсть прямо. Даже слишком. Когда вы к вечеру не вернулись, он все порывался уйти, но такого приказа от вас не было. Сначала просто отговаривали, а когда вздумал бежать через стену, словили и связали.

— А вязать-то зачем? — удивленно спросил я, успокоившись за судьбу воспитанника.

— А чего он кусается? — хмыкнул казак. — Дядька Митрофан за такое дело вообще хотел его высечь, да урядник не дал.

— Не подскажешь, где у вас карцер?

— Да вон, прямо в стене дверца. Там и арсенал, и карцер.

Странное, конечно, сочетание, но не мне судить.

Быстро дойдя до указанного места, я поинтересовался у стоявшего там на посту казака, нужно ли чье-то разрешение, чтобы вызволить своего помощника. Оказалось, что достаточно моего желания.

Внутрь меня ожидаемо не пустили, но уже через пару минут Чиж сам вышел. Вид он имел соответствующий — без пояса и с непокрытой головой. Да еще и физиономию состроил, словно у декабриста.

Пожитки он пока сжимал в руках.

— Ты что ж это, террорист недоделанный, кусаться надумал? — встретил я воспитанника с наигранным укором.

— Пусть спасибо скажут, что кинжалом не пырнул, — угрюмо ответил Чиж.

Ну да, этот может. Впрочем, он достаточно разумен, чтобы не делать подобных глупостей, да и казаки тоже ребята тертые. Вон как лихо спеленали парня, а это, я вам скажу, задачка не такая уж простая.

— Тебе сегодня кормили?

— Да, — явно поборов в себе желание соврать, ответил Чиж. — Но я бы еще поел.

— Ну, тогда пошли в столовую и попросим добрых тетенек покормить нас, если есть чем.

Для его высокоблагородия и «бедняжечки» Осипа нашлось, причем много, вкусно и даже с изыском — строившего из себя жертву Чижа угостили шоколадкой из офицерского пайка. Похоже, местные поварихи были на стороне задержанного. И не дай бог у них появится зуб на укушенного казака. В условиях казармы недовольство поварих может дорого стоить.

— Как освободишься, найдешь того, кого укусил. Извинишься и с поклоном поднесешь двадцать рублей.

— Так он сам…

— Не беси меня, — прорычал я на возражение воспитанника.

— Хорошо, — буркнул он и, чтобы не сболтнуть лишнего, запихнул в себя полную ложку каши.

После активной фазы обеда мы принялись обсуждать дела. Чиж отчитался по заданию, хотя его информация уже устарела. Как я и предполагал, около года назад с губернаторшей случились определенные перемены. Это произошло аккурат после болезни, которую вылечила какая-то старая шаманка. По мнению наблюдателей, нахождение на грани гибели изменило женщину, и она бросилась во все тяжкие, чтобы потом не жалеть о бездарно упущенной жизни.

Что за наблюдатели? Так все те же — служанки, истопники, посыльные и повара с поварятами. Особенно последние — народ мелкий, шустрый и очень глазастый.

Конечно, после вселения Злоба сменила всю прислугу в доме, но разве ж это поможет, особенно в городе? Чиж размотал эту историю через сильно пьющего угольщика, который даже не служил в резиденции. Просто доставлял уголь и дрова по всей улице. Он же поведал моему агенту рассказы знакомого дворника о том, как губернаторша превратила дом недавно умершего купца, что находился в конце той же улицы, в сущий бордель, где встречалась с разными полюбовниками. Количество и ассортимент оных впечатлил даже много видавшего оператора метлы и лопаты.

Только ошибся дворник в своих суждениях, вместо страстного секса посетители получали семена Злобы в грудную клетку, отдавая свое тело под чужой контроль.

От мысли, что сам мог попасть в эту ловушку, даже пробежал мороз по коже. Нет уж, фигушки, это тело занято, и соседи мне здесь не нужны.

Закончивший обедать Чиж притих за столом, не желая сбивать меня с мысли. Заметив это, я взъерошил его волосы и успокаивающе улыбнулся.

— Ладно, прорвемся. А сейчас пойдем покормим нового члена нашей странной семейки.

— Нового? — еще больше напрягся Чиж.

— Точнее, новую, — со вздохом добавил я. — Мне тут по случаю жену подбросили. Правда, не факт, что в Топинске она будет считаться таковой. Вряд ли власти воспримут повеление шамана как подтверждающий брак документ.

Осип от потрясения и удивления даже рот открыл, чего за ним уже давно не наблюдалось. Пока он переваривал новость, я договорился с поварихами, и за отдельную плату добрые женщины собрали обед для девушки. Думаю, после житья в лесу с дедом-беролаком выводить Намию, пусть и просто в столовую, будет преждевременно.

Увы, нормально познакомить Осипа с сахаляркой не получилось. Мы как раз шли из столовой с корзинками в руках, как в ворота влетела телега, на которой враскоряку стоял брат Иннокентий, воинственно размахивая кнутом. Похоже, казаки знали монаха, так что проводить экстренную остановку телеги не стали и просто пропустили ее внутрь. Но все же сумели не пропустить вглубь двора.

Увидев меня, инквизитор соскочил с телеги и ринулся вперед, словно в атаку. Особенно напрягало то, что с собой он прихватил какую-то дубину с полутораметровой рукоятью. Оную монах забросил на плечо, но как раз из такого положения удобно долбить супостата.

— Так, — быстро заговорил я, передавая свою корзинку Осипу. — Слушай боевую задачу. В отведенной мне комнате сидит девушка-сахалярка, зовут Намия. Познакомься, накорми и постарайся объяснить ей, кто ты такой, кто я такой и по каким правилам мы живем как в Топинске, так и вообще. Если не сможешь ответить на какие-то ее вопросы, дождитесь меня…

— Где одержимый! — едва не налетел на меня монах.

Хорошо хоть колотушкой своей не долбанул.

— Успокойтесь, брат Иннокентий. Все вам будет.

— Уж не вздумал ли ты шутковать со мной, полунечисть?

А это что-то новенькое. Неужели в церкви у видоков именно такая репутация?

Указав Чижу рукой на флигель, где его ждала сахалярка, я повернулся к монаху.