Онлайн книга «Всё как у людей»
|
– Ну почему один, – сказал Гоша не слишком уверенно. – Кимы почти все тут, у них лук же, и Амиржона я вроде давеча видел. Или это в октябре было? – Вот именно, – отрезала Маша. Гоша разозлился: – А мне никто и не нужен. И вообще, ты так предъявляешь, будто это я авиацию запретил. – А кто – я? Кто голосовал-то за все это: озоновый слой, экология, восстановим природу? Не вы, что ли? Одна из упаковок у входа щелкнула и, обдав сени озоном, опала желтой пылью по полу и все равно блестящему судку, очевидно, с кимчи или кхоннамульгуком. Значит, Кимы и впрямь не уехали. Гоше стало полегче. Он примирительно сказал: – Ну попробуйте все-таки, хочется с Маечкой нормально поговорить. – Как будто ты поймешь, – пробормотала Маша. – Дед, мы думаем, честно. Может, на Байкал получится – вот по пути и к тебе попробуем. – Так там вроде китайская квота в этом и следующем году. – Есть варианты, – сказала Маша уклончиво. Гоша не стал углубляться в тему, чтобы не раздражать, и со вздохом спросил: – Маш, а Маечка – она вот зачем так, не по-русски, а? Назло мне? – Господи, дед, ты-то тут при чем? И почему – назло? Просто… так. Все они так. Зара вон соседская строго на праайнском говорит, а она сама его восстановила, словарей нет, родители вешаются, и остальные, и оболочки. А Мик, он годом младше, вообще только граф-кодами общается. В кого они только такие, хотел ехидно поинтересоваться Гоша, но вовремя сообразил, что выйдет крайним, поэтому раздраженно уточнил: – Запрещали же все языки, кроме русского, почему… – Дед, ты совсем за политикой не следишь? Запретил прошлый созыв, а сейчас созыв отмены запретов, еще два года будут все предыдущие отменять. А потом уже опять все позапрещают. – Дожить бы и пережить бы, – продребезжал Гоша старческим голосом. Маша повелась, сказала сурово: – Вот именно. Что у тебя с активностью? Гоша, растопырившись, продемонстрировал тренировочный костюм: – До вечера не снимаю. Пять подходов на каждый уровень по пятнадцать минут, массаж и все сначала. Он дурашливо обозначил демонстрацию бицепса, потом брюшного пресса. Тренировочный костюм обрадованно начал терзать трапециевидную, пришлось шлепнуть. Маша суровости не сбавила: – Бегать все равно надо. – Начнем, прям со следующего года. Да, Пес? Пес кивнул и принялся шумно чесаться. – У тебя все еще Пес? – изумилась Маша. – С них же даже поддержку сто лет как сняли. Давай тебе сов-ременную оболочку поставим, как раз акция сейчас… – Чтобы новая всё мне запрещала похуже тебя? На фиг. С этим-то еле справляюсь. Пес широко, со скулежом, зевнул и поморгал влажными глазами. Гоша показал ему кулак. – Так они вредные вещи запрещают, кофе там, красное мясо, жирные… – Маш, давай я сам решу, что мне вредно, а что нет, а? Маша вздохнула и утомленно спросила: – Мэй, как отличить пенса от свежего? Маечка немедленно вернулась в поле видимости, схватила мать за локоть, прижавшись к нему еще и щекой, и отбарабанила: – У пенса тату, пирсинг, чипы и самомнение. Гоша, поморгав, потер предплечье, слишком гладкое даже через тренировочный рукав, и мстительно спросил: – А у свежего что? – Свежесть, – ответила Маечка, пожав плечами, сделала ручкой и скрылась. – Это быстро проходит, – сказал Гоша грустно. – Мать там как, сигналы посылает? Маша точно так же, как дочь, пожала плечами: – Иногда. Жива-здорова, это точно. – Ну, привет ей. Если позвонит, от меня поздравь. – Так она не празднует. – А вы празднуете? – поинтересовался Гоша. – Ну вот звоню же. – Спасибо. А так нет, получается. Эх, Маш. Ну главный же праздник вообще. – Да какой праздник. Рождество вон отметили, китайский отметим, куда еще-то. – А как же елка, Дед Мороз, мандарины, салют, «Ирония судьбы», сельдь под шубой, наконец? – Вспомнил. Я под шубой с детства не ела, там же майонез. Все соленое, жирное, губы потом лиловые… Эх. Вкусно же как… Как детство. Гоша засмеялся. Маша грустно сказала: – Гад ты, дед. Правильно майонез запретили. И Деда Мороза вашего… – Тоже запретили? – не поверил Гоша. – Не, сам вымер. Мэй про него и не знает. – Санта-Клауса знает поди, – сказал Гоша неодобрительно. – А вот не уверена. Тамильского разве что. Да она и большая уже, в Деда Мороза-то верить. – Ты в ее возрасте, насколько я помню, верила вполне. – Так у меня такой Дед Мороз был, поди ему не поверь. А медведь тот, помнишь? Как ты его в дверь только протащил? – Ты как узнала, что это я?! – воскликнул Гоша в ужасе. Маша засмеялась: – Ты лучший. Спасибо тебе, дед. – Да я и сейчас ничего. Ладно, Машенька, молодец, что звякнула. Про под шубой подумай, майонезика подброшу, если надо. Все, целую, твоим привет. Он двинул пальцем, и Маша стерлась вместе с кулачком, которым успела погрозить. Пес валялся, умильно разглядывая Гошу. – Новую оболочку куплю, – пообещал Гоша. – Тебя на свалку, возьму нормальный вариант, человеческий. – Я даже знаю, с какими функциями, – голосом Пса сказала Снегурочка от двери. Она убрала с глаз шелковистую челку, приблизилась с роскошной медлительностью, невесомо села на подлокотник и принялась расстегивать синий полушубок. – Тьфу на тебя, дурак старый, – сказал Гоша. Пес хмыкнул. Снегурочка исчезла. – Звезда-то готова? Пес двинул к Гоше лапой рубиновую звезду. – Не пихай, вешай давай. Новый год должен быть по всем правилам. «Ирония судьбы», селедка под шубой, мандарины, елка и звезда сверху. Гоша понаблюдал за тем, как ловко манипулятор подхватывает звезду и насаживает ее на верхушку ели, и медленно добавил: – И Дед Мороз. Со Снегурочкой. – То есть Снегурочку прямо сейчас делаю? – уточнил Пес. – Не сейчас, – так же медленно сказал Гоша. – Сперва майонез сбей, я ж обещал. Потом грузи елку в планер. Он на ходу, бак полный? Отлично. А вот долетим – и тогда уже с тебя Снегурочка. Бороду и шубу мне по пути соорудишь. – Из селедки? – Уж как знаешь. Лишь бы синяя и со звездами. |