Книга В ореоле тьмы, страница 37 – Дана Делон

Я поджимаю губы.

– Деточка, ты полна сюрпризов, – с улыбкой говорит Огюст, – есть в тебе все еще тяга к прекрасной жизни.

– Просто захотелось попробовать… – отзываюсь я, стараясь подавить растущее внутри раздражение.

Меня редко что-то цепляет, я не из тех людей, которые тратят деньги на вещи, чтобы заполнить пустоты в душе. Я одна сплошная бездна, заполнить меня невозможно ни новой сумочкой, ни чем-то другим. Но эта скульптура… Только искусству под силу вызвать во мне такую бурю эмоций. Искусству и… Вновь бросаю взгляд на него. Он вальяжно откинулся на спинку стула и со скучающим видом наблюдает за происходящим. Но я знаю: за этой маской равнодушия скрывается нечто большее. Вот только заглянуть за фасад могут лишь единицы.

Неожиданно в зале раздается мелодичный голос Альбери:

– Пятьсот пятьдесят тысяч.

Повисает тишина – он поднял ставку на новый уровень, при этом сам излучает спокойствие, словно ничего сверхъестественного не произошло.

Аукционист реагирует первым.

– Пятьсот пятьдесят тысяч – раз! – громко восклицает он. – Пятьсот пятьдесят тысяч – два!

– Миллион. – Голос Тео разносится во все уголки зала. Красивый, с хрипотцой.

Люди начинают перешептываться. Альбери заметно краснеет и бросает прожигающий взгляд на Тео.

– Дежавю, – почему-то шепчет Огюст.

– Один миллион от месье де Лагаса! – подхватывает аукционист, глаза его горят, голос звенит. – Месье Альбери, вам есть что сказать? – подбрасывает он бревен в костер.

Альбери меняется в лице, сдержанно улыбается.

– Я пришел сюда за другим, – уклончиво отвечает он.

– Вас понял. В таком случае один миллион – раз, один миллион – два и один миллион – три!

Он стукает молотком, глухой удар звеняще прошивает мое тело. По коже бегут мурашки.

– Поздравляю, месье де Лагас, вы сделали потрясающую покупку! Планируете обустраивать новое жилище или, быть может, это для интерьера вашего знаменитого клуба? – Аукционист развлекает толпу, пытается дать ей материал для сплетен.

– Это подарок, – коротко отзывается Тео.

У меня сбивается дыхание.

– Что ж, этому человеку явно повезло иметь друга в вашем лице, я бы точно не отказался от такого подарка, – шутит мужчина.

– Ей, – произносит де Лагас, на его губах появляется едва заметная кривая усмешка, – подарок для нее.

Аукционист театрально округляет глаза, услышав столь личные подробности.

– Вы только что одним предложением разбили сердца всем дамам в зале! – восклицает он.

– Почему всем? – Тео нахально ухмыляется. – Быть может, она присутствует в зале?

Мужчина шутливо грозит ему пальцем:

– Интригуете нас, негодник!

Огюст застывает на месте. Я нервно сминаю подол платья. Если уйду сейчас, это привлечет внимание и он пойдет вслед за мной. Быть может, он не увидел меня в толпе, но узнал по голосу.

– Какая же я идиотка… я себя выдала, – шепчу я, не в силах унять страх и волнение.

– После аукциона мгновенно уезжаем, – предупреждает Огюст.

– Ты думаешь… – Голос срывается, не могу произнести. – Ты думаешь, он купил ее мне? Немыслимо.

– Он дал тебе понять, что знает, где ты. И уж лучше нам не думать, что у таких, как он, на уме… – отзывается Огюст. – Не переживай, я скрывался и не от таких. И тебя спрячу. Но, господи, Беренис. Что связывает вас? – Вопрос пронизан любопытством.

Я молчу. Никогда никому не расскажу эту историю. Огюст не настаивает.

Аукционист тем временем, сверкая улыбкой, продолжает:

– Не буду вас томить. Следующий лот… барабанная дробь! Сандро Боттичелли! – громко провозглашает он. – Та самая картина, ради которой мы все здесь собрались! «Портрет молодого человека с медальоном». Работа, написанная в 1470–1480-х, считается одним из лучших портретов Боттичелли.

На сцену выносят картину. На ней молодой человек держит в руках диск с изображением святого. Медальон является реальным произведением искусства, созданным в XIV веке художником Бартоломео Булгарини. Я подготовилась и почитала об этом произведении до прихода на аукцион. Полотно принадлежало американскому предпринимателю Шелдону Солоу, который приобрел его в 1982 году за один миллион триста тысяч американских долларов ^[25].

– Это изображение представляет эпоху Возрождения во Флоренции. Ничего подобного в жизни я еще не видел, – подогревает интерес аукционист. – Начальная цена – пять миллионов евро.

Это похоже на лавину, стремительно летящую вниз. Телефоны разрываются от звонков покупателей, большинство из которых предпочитает оставаться инкогнито. Весь зал погружается в напряженную атмосферу торгов, каждый мечтает урвать это полотно, но немногим это по карману. Цена растет как на дрожжах. За первые секунды она доходит до 20 миллионов евро. Но ставки продолжаются.

– Де Лагас подозрительно молчит, – говорит мне Огюст, а у самого глаза горят и на лице играет восторженная улыбка. Он обожает атмосферу торгов. – Беренис, мы с тобой присутствуем на историческом событии, – дрожащим голосом произносит он, в то время как одна из женщин с телефоном озвучивает новую ставку в пятьдесят миллионов евро.

– Ты посмотри на Альбери, как он пыхтит! – Огюст хохочет, словно малое дитя.

Альбери действительно красный как рак: нервничая, поднимает ставки, но его оппонент, чьего имени мы не знаем, стремительно завышает их так, словно ему принадлежат все деньги мира.

– Другой месье из России, – бормочет Огюст, расслабляя бабочку на шее. – Русские, как показывает практика, не сдаются, у них нет инстинкта самосохранения, прут напролом.

– Думаешь, Альбери не выхватит своего драгоценного Боттичелли?

Огюст качает головой.

– Этот тип на телефоне поимеет его, – фыркнув, отвечает он.

И словно в подтверждение его слов, покупатель из России ставит шах и мат.

– Девяносто два миллиона, – уверенно заявляет его представительница, хотя у нее раскраснелись щеки.

– Девяносто два миллиона! – не веря собственному счастью, кричит аукционист, ведь русский клиент зараз поднял ставку на пятнадцать миллионов.

– Вот это шоу! – Огюст взбудоражен; перешептывания заполняют комнату, аукционист светится от восторга.