Онлайн книга «Дипломатия греха»
— Как это понимать? — Расстроенная очень. Я не совсем поняла, по вроде как она обратно за вещами пошла. Рассорились, стало быть, с Витей — то… Вот смерть их теперь и примирила. — Часто они с мужем ссорились? — По мне, так нет. Но мне ж они про свои дела не докладывал… Я Наташу накормила, напоила, сказки ей почитала, а Тани все нет… А наутро пришли, сообщили… И девочку забрали… Как она? — Не знает о смерти родителей. Мы за ней присматриваем. — Это хорошо. Не следует ей в ее годы о таких вещах знать… Вы уж не оставьте ее, сиротинушка она теперь… — Алиса Велоревна, не говорила ли вам дочь о том, что ей кто-нибудь угрожал в последнее время? Что она поссорилась с кем-нибудь? Может, долги у нее крупные появились? — Нет, ничего такого. Они с мужем за границу собирались. С Родины уезжать, стало быть… Навсегда… Да не успели. — Уезжать? — удивился я. — А куда и почему? — В Америку, что ли… Туда сейчас все едут, будто сладко там. Не может этого быть. Везде одинаково много работать надо. — Но у вас лично есть какие-нибудь мысли, подозрения на этот счет? — Нет, — на ее глаза навернулись слезы. — Я и не гадала даже, что такое может быть… Не поверила поначалу… Да, вот что… Только сейчас вспомнила. Когда Таня — то от меня в последний раз убегала, все ругалась: шантажисты, говорила, проклятые. Вот так. — Шантажисты? — заинтересовался я. — Очень любопытно. А про кого она так говорила? — Чего не знаю, того не знаю, а врать не стану. Так и сказала напоследок. А потом, когда ваши коллеги я позабыла им это сказать. Не до того было… — Вы ничего не путаете? Именно шантажисты? — Да. Злая она была очень. Я было с расспросами бросилась, да она отмахнулась, ничего страшного, говорит, потом расскажу. Но потом уже ничего не рассказала… — Больше вы ничего не помните? Может, еще что позабыли? — Это все. — Что ж… Спасибо вам большое, Алиса Велоревна. Помогли вы нам. Не станем больше отнимать у вас время. Всего вам самого доброго. Дверь снаружи закрывается? — Да, — сказала старуха, — захлопните посильней… И Наташу берегите!.. — Значит, все не так просто, — подвел итог иерей на обратном пути к дому. — Видишь, не ошибался я. — Тебе не приходилось слышать, как муж с женой ругаются, — заметил я. — Так и «шантажисты» сеть, и «пьяницы», и даже «убийцу» встретить можно. — Только после этого их мертвыми не находят. — Бывает и находят, — цинично сказал я. — В свете последних недель их совместной жизни очень может что эта фраза — последствие их ссоры… Впрочем, сейчас мы это уточним… * * * Наташа проснулась, как только мы вошли в комнату. — Мне мультики показывались, — сообщила она сонно. — Это называется снами, — сказал я, присаживаясь на краешек кровати. — Пока ты маленькая, они веселые и жизнерадостные, а как подрастешь… Ещё веселей будут. Я, например, едва ли не каждое утро в холодном поту просыпаюсь и хохочу… Не обращай внимания, черный солдатский юмор… ты помнишь, что было в тот день, когда мама отвезла тебя к бабушке? — Я в садике была. Мы играли. — Как в садике? Разве ты не находилась дома, с мамой? — Сначала мама меня не отдавала в садик, а потом отдала. Я просила-просила, а она все равно отдала… А мне там скучно было. И кормили невкусно! — Интересно. А чем же занималась мама, пока ты в садике? — Не знаю. Я там недолго была. Пять дней. А потом мама меня к бабушке отвезла, а дяди пришли и забрали меня в приют… — Ничего не понимаю… Значит, в тот день ты была в садике? Пришла мама и отвезла тебя к бабушке? — Сначала мы пошли домой. Потом мама долго ругалась, с папой… — Я победно взглянул на Разумовского. — Почему они ругались, ты не слышала? — спросил я. Постарайся вспомнить, Наташа, это очень важно. — Я не слышала. Мама на него ругалась, а потом схватила меня за руку, больно так, и повезла к бабушке. Сказала, что скоро вернется, и не вернулась… — Но что они говорили друг другу, твои мама и папа? — Они ругались, — терпеливо пояснил мне ребенок. Какой ты непонятливый. Мама, ругалась на папу. Папа, оправдывался, а потом уже тоже закричал. Сказал, что работает ради нас и не хочет, чтобы все Худенькому досталось… — Кому? — не понял я. — Худенькому. Это дяденька такой. Он к нам заходил иногда. Но он взрослый. Скучный и занятой. Со мной никогда не играл. — Этот Худенький знакомый папы или мамы? — Не знаю. Папа, на него ругался. Говорил, что не отдаст квартиру, а мама говорила отдать. А больше я ничего не слышала, они двери закрыли… — Значит, все же прав я, — сказал Разумовский. — Дело пахнет шантажом. — Это еще вопрос, чем оно пахнет, — возразил я. — Но я проверю, что, же это за Худенький и почему он так прикипел душой к их квартире. Ты не проверял, на кого оформлена или завещана квартира? — Нет, некогда было. Да и не думал я об этом. — Я писать хочу, — сердито заявила Наташа. — И играть. — Так, в этом месте я сбегаю, — заявил я. — В свете новой информации навещу еще парочку человек. А вы уж тут без меня. Вернусь поздно, но поесть вы мне, все, же оставьте… И не хулиганьте, это моя квартира, и я ее люблю такой, какая она есть! — Не будем, — в один голос заверили меня иерей и девочка, но почему-то я им не поверил. * * * Вернувшись в отдел, на территории которого произошло убийство, я с трудом сумел убедить дежурного дать мне адрес Новикова и направился прямиком к нему, благо было недалеко. Дверь мне открыла его жена. — А Саша еще не приходил, — сообщила она. Наверное, опять в отделе пьянствуют или в карты играют. — Странно, он собирался домой… Что ж, я подожду здесь. Я отошел к окну на лестнице и полез за пачкой сигарет. Женщина внимательно оглядела меня и распахнула дверь квартиры пошире: — Проходите, что вы будете здесь стоять. В комнате подождете. Вы его сослуживец? Двухкомнатная квартира. Обстановка не роскошная, но куда лучше моей. Немудрено: в квартире жила женщина, тогда как у меня все семейство представлял я один. Ждать пришлось недолго. Минут через двадцать в замочной скважине заскрипел ключ, и на порог шагнул запыхавшийся Новиков. Увидев меня, он даже подался назад, но быстро оправился от неожиданности и нахмурился: — Знаешь что… Работа-работой, но это моя квартира, тебе не кажется? — Это я его пустила — заступилась за меня его жена. — Какая разница на работе круговерть целый день, и дома покоя не дают… |