Онлайн книга «Бастион»
— Вставай, душа моя. А то моя фанатичная родственница устроит нам инквизицию за опоздание... ... Перед входом в монастырь, едва тетушка свернула в часовню, что бы купить платки и свечи, я настойчиво потянул Ольгу вперед: — Пойдем, она нас догонит. На улице холодно, это все-таки не Бразилия... И едва мы сделали шаг за порог храма, как на девушку налетели две гарпии, затянутые в черное с головы до пят так, что светились лишь налитые злобой глаза: — Да как же тебе не стыдно?! В мужской монастырь?! В штанах?! Простоволосая?! Да где совесть-то твоя?! Что позволяешь себе, нехристь?! Ольга на минуту опешила, потом, покраснев, попятилась из храма. Благодарно улыбнувшись возмущенным паломницам, я последовал за ней. К нам, сверкая зелеными глазами, уже бежала почувствовавшая неладное тетушка. Мельком взглянув на Ольгу, она, ни слова не говоря, скрылась за дверью. — Средневековье, — вздохнул я. — Хотя нет... Вон, смотри — прогресс и сюда добрался... Из сверкающего хромом и никелем "Джипа" неспешно вылезал дородный батюшка. — Это ж, скольким нищим можно было помочь, — грустно сказал я. — А сколько денег на приюты пожертвовать... Нет, все же сейчас, что мирская жизнь, что монастырская — один бес... Из храма появилась тетушка. Уголок рта у нее нервно подергивался. — Мыши! — словно от зубной боли скривилась она. — Что? — Мыши, говорю! Не обижайся на них, Ольга. В храм многие заходят. И воробьи залетают, и мыши забегают. Беды в этом нет. Беда, когда мышь, обглодав оклад, возомнит себя христианкой. Церковь всегда притягивала к себе душевнобольных и кликуш. Просто не обращай на них внимания… — А это? — кивнул я на "Джип". — И тут всякое встречается, — парировала она. — И число этого "всякого" со времен апостолов — каноническое: каждый двенадцатый. Но если батюшка — дурак, это еще не значит, что Бога нет. — Но я, все же, сегодня, пожалуй, туда не пойду, — тихо сказала Ольга. — И настроения нет, и... В общем, просто не хочется… — Что ж, дело твое… Возвращаемся… Пропустив Ольгу вперед, пристально посмотрела на меня: — Твоя работа? — Паломницы из глухой деревеньки приехали, а "Джип" батюшке добрый прихожанин подарил, — пожал я плечами. — Я здесь при чем? Монастырь накрылся, сейчас у меня в плане — ресторан на корабле, и Виктюк в театре. Не желаешь Виктюка? Жаль. Тогда — до следующих встреч... Я вновь сидел перед камином и смотрел в огонь. Вновь и вновь языки пламени сплетались в ее золотистые косы, вновь и вновь, в огненном мерцании видел я блеск ее глаз. — Алена, — прошептал я. — Аленушка... — Что? — не расслышав, переспросила Ольга. — Так... Ничего... Просто огонь... Она подошла ко мне и обняла за плечи. — Что это за медальон? Ты никогда мне про него не говорил, а держишь его в руках постоянно... — К нам это не относиться, — отрезал я. — Но мы с тобой... — Послушай, душа моя... Я тебя предупреждал, что я — одиночка. Мы вместе, пока нам хорошо. Не стоит давить на меня. Я чувствую от этого дискомфорт. И не надо пытаться сделать наше прошлое — общим. — У тебя плохое настроение? Или я чем-то тебя обидела? — Просто у каждого в душе есть уголок, который принадлежит только ему. Мы же не гермафродиты, что б быть единым целым. — Но, когда любят... — Мы с тобой договаривались не говорить о любви — помнишь? — Да, — тихо сказала она. — Тогда давай не будем рушить то, что весьма неплохо, ради неизвестно чего… — Как скажешь... — Вот и отлично. Тогда, в честь окончания легкой размолвки... Я встал и, подняв ее на руки, понес в спальню. Она прижалась ко мне, счастливая. Мне было жаль ее... Действительно жаль… Но медальон жег мою грудь пламенем далекого огня... Сон 795 …Гетман с тоской посмотрел в затянутое тучами небо и покачал головой: — Как же вы упрямы, ясновельможная пани! — Я вам не "пани", гетман, а царица московская! — тут же вспылила девушка. — Простите, Ваше Величество, — не стал обострять конфликт гетман. — Дело не в этом… — Именно в этом! — и без того тонкие губы Марианны были плотно сжат, подбородок вздернут, глаза пылали негодованием. Гетман понимал, что его надежды на благополучный исход беседы безнадежны: девочка упряма, и тщеславна, как ее отец ее отец. Власть кружила и куда более крепкие головы, а здесь — совсем еще ребенок, глупышка, одержимая честолюбием и искушенная придворными льстецами… Ах, если б только льстецами! На эту девочку делали ставки и коль Речи Посполитой, и московские бояре и сам римский папа. Ей не казалось: вокруг не сейчас и впрямь крутился весь мир. Но малышка выросла дали от блистательных дворов и совсем не понимала, что такое "придворные интриги" и ем они могут обернуться… — Простите меня, Ваше Величество, — терпеливо повторил гетман. — Я — старый воин и светский этикет — не моя сильная сторона… Не обижайтесь на старика…. — Хорошо, — проявила снисхождение Марианна. — Но мне неприятен этот разговор. Не могли бы вы скорее изложить суть дела? — Вы обещали терпеливо выслушать меня, — напомнил гетман. — Я боюсь, что вас ввели в заблужденье… Вернее, утаили от вас значительную часть информации. А ведь вам, как царице московской, просто необходимо знать ВСЮ правду. Править можно, лишь имея точное представление о людях и событиях. Не так ли? — Продолжайте, — в ее голосе появилось чуть больше заинтересованности: тонкая лесть гетман легко нашла свою цель со властолюбивой душе. — После смерти Ивана Грозного, правителем при его малолетнем сыне остался Борис Годунов, а по смерти и этого отрока, он и вовсе стал царем.. — Вы собираетесь учить меня истории? Я все это помню. — Я хочу открыть вам некоторые тайны, но для этого я должен увязать все повествование… Если не желаете… — Нет, отчего же… Тайны я люблю. — До вас, разумеется, доходили слухи о причастности Годунова к смерти малолетнего царевича Дмитрия… — Дмитрий жив. И он — мой муж! — Я говорю о слухах, — поморщился гетман.- Только о слухах. Но эти слухи — только одна из версий. Многие знатные боярские роды стремились получить право на трон после прекращения династии рюриковичей. И одной из самый сильных партий был род Романовых. К счастью, Годунов быстро разогнал всех "претендентов" по монастырям и ссылкам, иначе проблемы на Руси начались бы куда раньше. Главного "заводилу" Романовых — бабника, щеголя и кутилу он заставил постричься в монахи под именем Филорета… Годунову просто не повезло. Его реформы, его правление и его замыслы были куда более эффективными, чем даже при аре Иване. Но невиданный голод породил в народе недовольство. Еще бы: в одой только Москве умерло более ста тысяч человек… Тогда-то и появился у порога вашего батюшки, чудесным образом спасенный царевич Дмитрий… Да еще с серебряным крестом, усыпанным драгоценными камнями — знаменитым подарком своего отца… |