Онлайн книга «Стеклянная женщина»
|
– Тебе было проще думать, что Анна мертва, – шипит Катрин. – Уж не обрадовался ли ты, когда… – Что ты от меня хочешь, Катрин? – устало спрашивает Йоун. – Разве Анна воскреснет, если я стану выть и рвать на себе волосы? Это притворство только живым и нужно. Мертвым от него никакого проку. Катрин утирает слезы ладонью и коротко кивает. – Ты должен отомстить за нее, Йоун. Зарезать невинную девушку и бросить труп в море – что за мясник на такое способен? Мясник. Губы Роусы дрожат. – Как мы его найдем? – Пьетюр пожимает плечами. – Какая только тьма не живет в сердцах у людей! И никто об этом не знает. – Голос его спокоен, руки не трясутся. – Люди должны узнать правду о смерти Анны, даже если ее собственному мужу нет до этого дела, – говорит Катрин. И снова взгляд Йоуна скользит по Роусе. Потом он отворачивается и мрачно смотрит в пустоту. Она чувствует, что жизнь ее словно взвешивают на весах. Наконец, медленно моргая, будто пробуждаясь от глубокого сна, он бормочет: – Эйидль. – Эйидль не опустится до убийства, – фыркает Катрин. – Верно. Но он будет потирать руки от радости, потому что все это можно обернуть против меня. – Ты считаешь, что он обвинит тебя? Йоун качает головой. – Для этого он слишком умен. Он выберет кого-нибудь из тех, кто мне дорог и кому сельчане не доверяют. Его взгляд останавливается на Роусе. Пьетюр тоже смотрит на нее, и в глазах его мелькает нечто похожее на жалость. Тут и Катрин поворачивается к ней и закрывает ладонью рот. Роуса поднимает руки, как будто это может защитить ее от водоворота, который вот-вот поглотит ее. – Вы же не думаете… Лицо Йоуна мрачно. – Что думаем мы, elskan, не будет иметь значения. – Но никто не поверит… – Эйидль убедит их, что тебе была выгодна смерть Анны, – говорит Йоун. – Он оклевещет тебя, чтобы очернить мое имя. Кто станет уважать bóndi, если его первая жена ушла от него, а вторая убила первую и спрятала труп? Роуса вцепляется в край стола. Как будто весь мир перевернулся, но при этом ее пытаются убедить, что стоять на голове совершенно разумно. Катрин обнимает ее. – Мы тебя защитим. Роуса вглядывается в мужчин, ища подтверждения ее словам, но Пьетюр и Йоун застыли и глядят друг на дружку. Лица их словно высечены из камня. Эту ночь все проводят в доме. Вокруг Роусы будто вырастает клетка, будто с каждой мыслью и с каждым словом ее все туже стягивают путы, и ей мучительно хочется рыдать и выть. Но слезами горю не поможешь, и когда она обнимает всхлипывающую Катрин, глаза ее остаются сухими. Они заворачивают тело Анны в простыни, словно укутывают спящего ребенка. Она старается не думать об одиноком младенце, про которого никто не знает и который спит на морском дне под колыбельную песню китов. На следующий день наступает серый рассвет: солнце почти не выбирается на небо из морского чрева. Дождь размеренно стучит по дерновой крыше в такт мечущимся мыслям Роусы – зудящее беспокойство не давало ей уснуть всю ночь и наутро по-прежнему звенит под кожей. Йоуна тоже снедает тревога: он лег в постель напротив и притворялся спящим, но слишком частое и отрывистое дыхание выдавало его смятение. Теперь он зевает и потягивается. – После дождя начнется оттепель. Я пойду чинить разрушенные дома. Роуса садится. – Но это невозможно. Твоя рана… и… – Как еще мне заслужить доверие людей? Я пока что их bóndi, Роуса. – Они ждут, что ты станешь горевать по Анне. – Как он не понимает? Если он пойдет чинить дома на следующий же день после того, как в море нашли труп его жены с распоротым животом, люди сочтут его бесчувственным. Хуже того, они могут даже подумать, что он знал о смерти Анны. Подозрения падут на него самого и близких ему людей, и он укажет на Роусу. – Нельзя тебе к ним идти. Йоун морщится, но тут в baðstofa с мрачным видом входит Пьетюр. – Эйидль дважды проезжал мимо хлева и успел поговорить с сельчанами. – Значит, уже сочиняет небылицы о гибели Анны. – Нет, не об этом. Он называет тебя прелюбодеем. – И хочет, чтобы меня казнили в Тингведлире? Как же он предсказуем. – Не только предсказуем, но еще и назойлив, как приставший к подошве кусок дерьма. Он заявил, что дом и подворье нужно осмотреть, чтобы отыскать доказательства твоей лжи. – Пьетюр кашляет. – У землянки они тоже останавливались. Глаза Йоуна расширяются, а Роуса ахает. – Они не… – Она заперта, – говорит Пьетюр. – И все же… Перед глазами Роусы встает жуткая сцена: пропитавшаяся кровью кровать, запятнанный пол. – Я там приберусь. – У нее все скручивается внутри от одного воспоминания о густом металлическом запахе, но, если кто-нибудь обнаружит кровь, это станет свидетельством ее преступления. Йоун хмурится. – Это не женская работа. Она вздергивает подбородок. – Ты же хотел, чтобы твоя жена скребла полы и подметала. Йоун вздыхает. На миг Роусу охватывает жалость. Быть может, и он раздавлен страхом и чувством вины. Но тут он переводит глаза на Пьетюра, и ее снова охватывает подозрение, что муж отправит ее на костер, лишь бы спасти свою шкуру. Йоун надавливает пальцами на веки. – Если дождь продлится долго, мы сможем ее похоронить. Роуса кивает. – Может быть, когда ее… после похорон толки стихнут? – Ей уже представляется пламя, лижущее ее ноги. Она смотрит на мужа. Йоун напряженно улыбается. – Люди здесь все равно что стервятники. Эта история послужит им пищей на долгие годы. И вот Роуса смотрит с порога, как Пьетюр, Катрин и Паудль спускаются по склону. Йоун стоит подле нее. Она чувствует на себе его взгляд и замирает. – Ты умница, Роуса, – наконец говорит он. – Ни слова не проронила. – А ты… Ты ничего не скажешь? Его лицо мрачно. Она выдыхает и задерживает дыхание. Он подходит ближе и мягко обхватывает ее запястье. Рука ее холодна и бледна. Роуса думает об Анне и содрогается. Кожа у него цвета потемневшего воска. – Если бы ты рассказала Эйидлю, он мог бы добиться моей казни. Если бы рассказал я… – Нет нужды договаривать до конца. Скулы его очерчены такими глубокими тенями, что лицо походит на череп с пустыми глазницами. |