Онлайн книга «Идущие за кровью»
— Интересно, — пробормотал я. — Когда я разговаривал с Михайловой, у меня было точно такое же ощущение. И я тоже видел в её комнате некоторые «занимательные» книги… Да, совсем не исключено, что они обладают даром гипнотизма. Но мне показалось, что они не слишком ладят между собой… — Это точно, — подтвердил Петров. — Когда они говорили по телефону, их ссора была слышна даже из соседней комнаты. Да и отзывались они о своей родственнице немногим лучше, чем о коммунистах. — И вот что ещё, — припомнил я. — Когда я сказал, что ты поехал к Пархоменко, по-моему, она испугалась. Причём испугалась за тебя. Заставила меня позвонить в отдел и выяснить, не вернулся ли ты. А когда узнала, что не вернулся, — позвонила сёстрам. — У пенсионеров свои причуды, — отмахнулся Петров. — Значит, ты полагаешь, что мне стоит вызвать в помощь парочку ребят из нашего московского отдела и засесть на эту ночь на кладбище? — Я полагаю, что тебе нужно вытащить меня из этой больницы, а в засаде мы и вдвоём неплохо посидим. Только где? Кладбище большое. Можно целую ночь по нему бродить и ни разу не повстречаться… А они себя выставлять напоказ не станут. — Может, это и к лучшему… Не люблю я подобные моменты. Расшифровывать тайнописи, изучать явления, ломать голову над загадками природы — пожалуйста, а вот драки и погони… Я — человек мирный, и только в самом крайнем случае, если прижмет… А сейчас, как мне кажется, особой нужды нет… — Как нет?! А Кирсанов?! Мы ещё не видели его мёртвым. — Вероятность того, что он жив — ноль целых, ноль десятых… Да и ты в таком состоянии, что краше в гроб кладут… Лучше я вызову ребят из нашего отдела. — Я всё равно пойду, — твердо сказал я. — Только нужно домой заскочить, переодеться, да и обойму с серебряными пулями не мешает захватить. Который сейчас час? — Три часа дня. — Это я столько времени здесь провалялся?! Принеси мне одежду. У нас остается не очень много времени. На кладбище нужно прибыть часа за два-три до полуночи. — Чуть не забыл! — хлопнул себя по лбу Петров. — Тебя же какая-то знакомая в коридоре дожидается. Красивая такая, зеленоглазая, с роскошными рыжими волосами… Вернее, золотистыми, но… но с «рыжинкой»… — Это же Михайлова… Что ж ты молчал?! Битый час мне о какой-то ерунде толкуешь, а самого главного и не сказал!.. Эх ты, профессор-теоретик! Об этом надо было говорить в первую очередь! — Михайлова?! — удивился он. — Я думал, что Михайловой лет девяносто… Н-н-да, ошибся я, отправляясь во Всеволожск, надо было тебя туда посылать… — Да зови же её! Зови!.. И одежду принести не забудь! — крикнул я ему вслед. Когда она вошла в палату, я лежал на подушках почти «бездыханный». Одна рука у меня безвольно свешивалась на пол, а мужественно сдерживаемые стоны всё же время от времени прорывались сквозь сжатые зубы. Мои глаза были полны предсмертной муки и безграничного страдания. — Привет, — сказала она. — Как дела? — Не спрашивай, — едва слышно прошептал я. — Это просто ужасно… Врачи сказали, что до рассвета я не доживу… Жаль… Ведь я ещё такой молодой… и обаятельный… Но никто даже не будет плакать на моей могиле… Как это печально, — я тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Поцелуй меня на прощание… Пусть это будет последнее, что я запомню в своей жизни… Я вытянул губы «трубочкой» и замер в ожидании. Время шло, а целовать меня никто не торопился. Приоткрыв один глаз, я вопросительно посмотрел на неё. Девушка стояла рядом и, как и прошлой ночью, водила над моей головой раскрытыми ладонями. — Нет, ну зачем это, — запротестовал я. — Это лишнее. Я умираю, а ты… — А я ставлю диагноз, — закончила она, уверенно разбинтовывая повязку на моей голове. — И должна тебя огорчить — диагноз весьма неутешительный… — Что такое? — испугался я. — Что-нибудь опасное? — Очень, — серьёзно ответила она. — Ты будешь жить до-олго-долго… А потому «прощальный поцелуй» откладывается лет на пятьдесят. — И никаких шансов, доктор? — убито поинтересовался я. — Я обречен? — Медицина здесь бессильна, — вздохнула она, рассматривая рану на моей голове. — Не вертись, сейчас я попытаюсь… Терпи, терпи… Ну, как? — Все равно умираю, — угрюмо отозвался я, чувствуя, как исчезает даже память о боли. — Какие же вы все-таки, женщины, бессердечные… Нет чтобы поцеловать на прощание, а она взяла и вылечила… — А ведь я тебя предупреждала: не ходи ночью на кладбище. Как чувствовала… Утром позвонила тебе в отдел узнать, все ли в порядке… — Беспокоилась? — расплылся я в улыбке. — Совсем немножко, — разочаровала она меня. — Вот так да. Хорошо… Я сегодня ночью опять иду туда и постараюсь завтра выглядеть ещё более плачевно… К моему удивлению, она рассердилась. — Очень дурные шутки, — сказал она. — Ты, видимо, не понимаешь, насколько опасно может быть то, что ты затронул… Ты когда-нибудь слышал о магии? Вижу, что слышал… И как я уже поняла, кое-что подозреваешь. Это опасно, Сергей. Это очень опасно. Тебе вряд ли приходилось с этим сталкиваться, но, видишь ли, есть силы, недоступные нашему пониманию и невероятно опасные… Я не могу тебе ничего рассказать об этом, но прошу — не ходи туда сегодня. Я очень прошу тебя. В задумчивости я потер рукой подбородок. Она всё же знала об этой книге что-то такое, чего не знал я. И это было плохо. Мне очень не хотелось, чтоб она оказалась как-то связана со всем этим делом. Она мне нравилась. Я понимал, что у меня нет никаких шансов добиться взаимности, но мне хватало и того, что на свете есть женщина, которой я мог восхищаться и считать воплощением красоты и женственности. А вот то, что она несла в себе какую-то тайну, связанную с далеко не лучшей стороной магии, — угнетало меня, напоминая, что я совсем ничего не знаю о ней. Мне приходилось уже сталкиваться с людьми, внешность которых существенно отличалась от их внутреннего мира. Я знал очень некрасивых лицом и невероятно прекрасных душой людей. Но доводилось встречаться с лживыми, трусливыми подонками с лицом голливудских кинозвезд и каменными обломками вместо сердца… Я внимательно посмотрел на неё. Зеленые бездонные глаза словно просили меня просто поверить, не расспрашивая ни о чем. Я вздохнул и, тщательно подбирая слова, сказал: — Я тоже не могу сказать тебе многого. Так уж получилось, что мы по каким-то причинам вынуждены скрывать то, что, может быть, нам следовало бы знать друг о друге… Но раз уж так сложилось, то я, невольный поделиться с тобой своими тайнами, не буду настаивать на открытии твоих… Скажу тебе так: я должен туда пойти, и я туда пойду. Я мог бы не делать этого и, признаться, не горю желанием проводить там ночь… Но есть маленькие и, казалось бы, незаметные эпизоды в жизни, из которых и складывается позиция… Есть шанс, что пропавший бизнесмен ещё жив. Маленький, но шанс. И убеждать себя в том, что «ему уже ничем не поможешь», — значит занимать ту позицию, с которой и будешь шагать по жизни с этого момента… Я его никогда лично не знал, и, может быть, он совсем не тот человек, которого стоит спасать, рискуя жизнью, но брать это за основу решения — тоже позиция… Есть и множество других причин… Я пойду туда, Ира. |