Книга Миледи и притворщик, страница 150 – Антонина Ванина

Мне захотелось подъехать поближе, чтобы лучше всё рассмотреть, но, увы, поводья моего верблюда были намертво привязаны к седлу впереди идущего.

– Что это за место? – не терпелось мне узнать у Шанти. – Как оно появилось? Что это вообще такое? Откуда огонь? Он давно здесь горит? А почему? А как?..

В голове крутилось столько вопросов, что Шанти не стал дожидаться, когда я махом задам их все, и ответил:

– Это, Пасть Гатума, его огненная глотка, что разверзлась здесь сотни лет назад.

– А кто такой Гатум?

– Подземный бог, что никак не может насытить своё чрево и требует от каждого, кто проходит мимо, жертву.

Я бы спросила его, какие именно жертвы принимает Гатум, но тут же увидела, как люди слезают с верблюдов и направляются к огненной пропасти, чтобы кинуть в неё то чёрствую лепёшку, то кусок ткани, то связку монет. Каждый спешил поделиться с подземным богом чем-то обыденным, но нужным. Вот только для чего?

– Они задабривают огненных демонов. Демоны живут в Пасти Гатума, но могут вырваться и увязаться вслед за странниками. И тогда от них не отделаться одной лишь хлебной лепёшкой.

Жуткое предание, но я уже расчехлила камеру и отправилась снимать светящуюся в кромешной тьме полоску оранжевого света и чёрные силуэты людей на её фоне. Загадочно смотрится. С налётом мистики и волшебства.

Леон сначала что-то обсуждал с Шанти, а потом увязался за мной, чтобы с усмешкой сказать:

– Ну да, пасть подземного бога, как же. У нас в королевстве в приграничной зоне с империей такая же пасть имеется. Рукотворная.

– Правда? Что-то я ничего про это не слышала?

– Так её смастерили пару лет назад. Сначала геологи нашли скопление подземного газа. Потом рабочие пробурили разведочную скважину, наткнулись на пустоты, и провалились туда вместе совсем оборудованием. Три человека погибло, страшная вещь. А из тех вскрытых пустот начал исправно подниматься газ. Фермеры из соседней деревни возмутились, мол, тут рядом с этой дырой будут пастись наши коровёшки, ещё потравятся и задохнутся, сделайте что-нибудь пока всё приграничье не осталось без молока. Геологи посовещались, посчитали что-то и предложили этот подземный газ просто выжечь. Кинули спичку, яма запылала. Геологи с фермерами ждут день, ждут второй, а газ все не заканчивается. Они ещё подождали, а яма горит и горит. Уже третий год, кстати, горит. – Тут Леон отвлёкся, спросил что-то у Шанти, потом поражённо что-то сказал ему в ответ и снова обратился ко мне. – Сотни лет горит эта пасть?! Да, не дождутся наши фермеры, когда яма потухнет. Хотя, когда вечером мимо неё пролетаешь, так красиво сверху смотрится.

– Сверху? – смекнула я и огляделась по сторонам. – Точно, мне нужен снимок с верхней точки. Надо лезть на ту гору поблизости.

И Леон, и Шанти в два голоса отговаривали меня от этой затеи, но я стояла на своём: даже снимка, сделанного на краю огненного обрыва мне мало, нужно что-то более эффектное. С большим охватом и перспективой.

– Караван не будет ждать, пока мы поднимемся и спустимся с горы, – предупредил Шанти.

– Пускай идёт, – не сдавалась я, – а мы его нагоним. Сигнальные фонари погонщиков не дадут нам сбиться с их следа.

Ещё пара минут мне понадобилось на то, чтобы уговорить Леона остаться возле Пасти, а ему – объяснить через Шанти Чензиру, что нам придётся задержаться здесь ненадолго.

Наконец мне разрешили подняться на скалу в сотне метров от Пасти Гатума. Пока двое стражей стояли у подножия, а двое других вместе с нашими вещами ушли вслед за караваном, ещё двое поднялись вместе со мной, Леоном, Шанти и Гро на скалу, благо склон был не крутым и с удобными выступами.

Открывшийся вид поражал воображение: глубокая яма, а в ней по стенкам извиваются десятки больших и малых струек пламени. Чёрная пустыня и красно-оранжевый овал в её сердце – просто великолепно!

Внезапно на дне полыхнул ввысь многометровый столб огня, но быстро погас – видимо газ вырвался наружу и выгорел. Какая же всё-таки красота!

– Ну, всё, пора ехать, – поторопил меня Леон. – Что-то я не вижу огоньков каравана. Наверное, далеко ушли, теперь не догнать.

Действительно, пора ехать. Тем белее, возле Пасти объявились какие-то люди, даже детский плач слышен. Неужели кто-то из каравана забыл накормить огненного божка и вместе с младенцем на руках вернулся, чтобы кинуть в яму подношение?

Мы спустились к подножию горы, и я поняла, что никакие это не попутчики. Вокруг огненной пропасти, что-то монотонно напевая, стояли мужчины и женщины, все с белых одеждах, что так эффектно отражают свет пламени в темноте. Кажется, эти люди пели гимн о лучших днях, что настанут, когда Гатум получит от них свой подарок. Кажется, это их шествие я видела сегодня утром в городе и даже сделала несколько снимков. Что ж, самое время заснять окончание некоего ритуала.

Я уже потянулась к камере, но едва не выронила её из рук, когда женщина подошла к краю пропасти и подняла над головой ревущего младенца. Этот жест говорил только об одном – она собирается кинуть ребёнка в Пасть Гатума.

– Нет! Постой, не делай этого!

И сама не знаю, как так вышло, что я рванула к пропасти и только на подступах поняла, что этот крик принадлежит мне.

Люди в белом вмиг обернулись, а женщина опустила ребёнка и прижала его к груди. Мужчины обступили её, а самый старший гневно спросил:

– Кто ты такая? Как смеешь стражам правосудия вершить справедливость у огненных врат Гатума?

– Что вы хотите делать с малышом?

– Этот ребёнок – залог договора, который был нарушен. Клятвопреступление должно быть смыто кровью.

– Какое ещё клятвопреступление? Кого мог обмануть младенец, который ещё не умеет говорить?

– Не он. Его отец. Он не вернул долг ростовщику в срок. Он нарушил клятву, а в той клятве сказал, если не исполнит договор, то в знак покаяния отдаст самое дорогое, что есть у него. Первенца.

Теперь я увидела проштрафившегося должника. Он как заведённый не переставал бубнить себе под нос:

– О, Гатум, даруй мне прощение. Не иссуши Тарагирим, не оставь нас всех без воды и хлеба. О, Гатум…

Я метнулась к нему и попыталась вразумить:

– Опомнись, как ты может отдавать единственного сына огненному богу? Это же твоя плоть и кровь! Сколько ты должен ростовщику? Может, этого хватит?

Я стянула с руки кольцо и парочку визиревых браслетов, чтобы сунуть незадачливому папаше, а он даже не шелохнулся и всё продолжал напевать:

– О, Гатум, прости. О, Гатум, не погуби…

Внезапно моего плеча коснулась рука – это Леон подбежал ко мне, чтобы с тревогой сказать:

– Эми, идём отсюда. Ты не с теми людьми затеваешь ссору. Шанти сказал, что они всё равно исполнят ритуал, так у них принято. А если будешь мешать, они и тебя кинут в яму.