Онлайн книга «Миледи и притворщик»
|
Пока кобылка насыщала свой желудок, я обследовала долину и её растительный мир. Ракурсы выбирала тщательно. Общий вид, участок с одинокими деревцами, пучки цветов крупным планом. Для компоновки одного кадра пришлось минут десять прождать, когда в видоискателе появится проплывающее по небу пухлое облако. Время шло, над горами небо начало сереть, и я поняла, что к долине приближается стена дождя. Я поспешила зачехлить камеру и собрать вещи. Кобылка тоже почуяла непогоду и начала волноваться. Ничего, сейчас спрячемся под густой кроной кипариса и переждём ненастье… Так я думала, пока не хлынул дождь. Кипарис не спас нас от холодного душа. Было мокро, зябко и больно. Казалось, от увесистых и стремительных капель на теле останутся синяки. Так, хватит с нас неудобств, пора возвращаться обратно к ущелью, искать укрытие под каменным навесом. Пока мы бежали назад, то вымокли до нитки. Вот он, спасительный тоннель… только по его дну уже вовсю журчит полноводный ручей. Пришлось нам с кобылкой жаться к холодной каменной стене. Я хотела накинуть на плечи шерстяное одеяло, но оно полностью промокло, и у меня не осталось ни малейшего шанса согреться. Я клацала зубами и снова вспоминала о Шеле. А ведь она, урождённая южанка семнадцати лет, в лютую зиму несколько месяцев шла пешком по снегу и льдам к северной оси мира. А я, двадцатичетырёхлетняя северянка, ною из-за маленьких трудностей в первый же день самостоятельного путешествия по горам южного континента и думаю, что замерзаю? Нет, это неправильно. Я сильнее, чем мне самой кажется. Ливень скоро пройдёт, выглянет солнце, я просушу одежду с одеялом и сразу же пойду на голоса хора к храму. Не вышло. Одна ливневая туча над долиной сменяла другую. На просушку мне не хватило времени, так что, вымокшая и продрогшая, я повела кобылку через долину к перевалу, а оттуда к тропе, что петляла между скал. Когда гул ливня стихал, я снова слышала песнопения и шла на звук эха. Копыта лошадки скользили по мокрым камням, и я благодарила всех сарпальских богов, что мы не карабкаемся в гору над пропастью. Только к вечеру моему взору явилась обнесённая каменной стеной крепость на скалистом холме. В лучах садящегося солнца она выглядела особенно загадочно. Многоярусный дворец за оградой будто стекал по склону. Я видела каждую его башню, каждый двор, каждый павильон, каждое деревце между белокаменных зданий с зелёными крышами и даже огромную позолоченную статую шестирукого бога с головой барана. Какое фантастическое зрелище. Что за самоотверженный зодчий умудрился возвести этот уединённый форт среди безлюдных гор? К крепостным стенам я поднималась с благоговением, с благоговением же сделала несколько снимков через фильтр. Многоголосый гимн из протяжных и непонятных слов манил к воротам, за которыми во дворике собрались молодые мужчины в тёмно-красных халатах с золотым орнаментом. Безбородые, с закрученными на макушках чёрными волосами, они сидели полукругом на циновках и водили пальцами по подносам с крупой, чертя по ней узоры и таинственные знаки. Мне было так совестно прерывать их занятие, но я тихо выдавила из себя: – Простите, мне нужна помощь. И тут произошло что-то странное. Пение стихло, мужчины повскакивали с циновок. Кто-то смотрел на меня с любопытством, а кто-то с неприкрытым страхом. Я даже различила тревожные шепотки в толпе: – ... у неё глаза кошачьи … – … и волосы не седые, а пшеничные… – … как у шулмы… – Точно, это шулма-искусительница к нам пришла! Последнюю фразу упитанный парнишка буквально прокричал, указав на меня пальцем. И тут крупа с подносов полетела мне в лицо. Я еле успела зажмуриться и отвернуться. Мужчины неистовствовали, кричали, гнали меня прочь. Но почему, что я им сделала? – Уходи, проклятая демоница, ты не войдёшь в этот монастырь и не прельстишь просветлённых мужей своими лживыми речами и гнилыми прелестями! Не может быть, неужели я набрела на мужской монастырь? Я поспешила отбежать от ворот и увести свою кобылку в сторону. Какие грубияны эти монахи. Мне помощь нужна, а они обзываются. Я ведь не какая-нибудь искусница-кочевница, чтобы их соблазнять. И как меня вообще можно принять за демоницу, я что, по их мнению, совсем не похожа на человека? Сама не знаю зачем, но я решила пройтись вдоль крепостной стены. И зачем монахам строить такие высокие ограды? От атакующих их обитель проституток? Удивительно, но у этого форта имелись и другие ворота, и за ними на площади толпились вовсе не монахи, а обычные на вид мужчины и немногочисленные женщины в халатах самых разных расцветок и покроев. Одни развьючивали своих лошадей, другие таскали клетки с курами и корзины с орехами и фруктами, третьи вели на привязи баранов. Точно, это же паломники с дарами, простые люди. – Пожалуйста, впустите меня, – ещё жалобнее попросила я их. – На меня напали разбойники, я заблудилась в горах. Мне нужно вернуться в Синтан или хотя бы в Шангути. Мужчины смотрели на меня с подозрением, но в отличие от монахов без страха. Кто-то зашептался в толпе, что у меня кошачьи глаза. Видимо, эти кареглазые жители гор никогда не встречали аконийцев, потому и не знают, что у людей могут быть глаза зелёного цвета. – Чего тебе надо, женщина? – спросил меня хмурый тип с кустистыми бровями, что держал за рога упирающуюся козу. – Мне нужен ночлег, я сбежала от разбойников, боюсь, что они меня догонят и вернут в своё логово. Пожалуйста, откройте ворота, впустите на ночь. – Женщине нельзя ночевать в мужском монастыре. – А как же эти… – невольно кивнула я в сторону двух девушек, что с любопытством разглядывали меня. – Они покинут стены монастыря до наступления темноты. И тебя не должно здесь быть. – Может быть здесь найдётся проводник, который отведёт меня к Шангути? Я готова провести под стенами всю ночь, подождать, когда он соберётся в обратную дорогу. Мужчина задумался, потом отвернулся и потащил козу в сторону сарая, попутно заговаривая с проходящими мимо паломниками. Может, он сейчас узнает, кто готов поехать в Шангути? Это было бы прекрасно. Вот только чем я заплачу проводнику? Эх, надо было тщательнее осмотреть разбойничью хижину, вдруг нашла бы там украденные у меня деньги. И что теперь делать? Пообещать, что по прибытии в Шангути за меня заплатит кто-нибудь из аконийцев? Внезапно к воротам подошёл седобородый старик. Почему-то он уставился не на меня, а на мою кобылку, вернее, на её бок. – Это же тавро купца Юнду, – с укором выдал он, – на сумке метка его купеческого дома. А Юнду обокрали недавно. Вот же его вещи! У бледной воровки! Держите её! Я остолбенела от такого заявления, даже не сразу нашлась с ответом: – Я никого не обворовывала. Это меня похитили… – Держи воровку! – взбеленился старик. |