Книга Красный Лотос, страница 67 – Аркадий Саульский

Отомо присмотрелся к голове, потом перевел взгляд на мальчика, который с гордостью восседал рядом с ней, не обращая внимания на жуткую вонь.

– Хорошо, мальчик, – сказал он. – Ты выполнил задание. А теперь иди спать. Завтра вечером приходи в мое додзё. Там тебя ждет четвертый урок.

Цуги подпрыгнул, зарычал и схватил брошенную ему игрушку. Та изображала рыбу, была сделана из твердого материала и стянута дратвой, так, чтоб пес грыз и тряс ее, но не сломал слишком быстро.

Хироши получил ее от матери, когда отоспался после утомительной ночи в пути. Он принял подарок, искренне поблагодарил, но потом замолчал, указывая матери на то, что ей пора уйти.

«Ты проводишь слишком много времени с матерью, мальчик».

Пес погрыз рыбу, потом начал трясти головой так, что игрушка болталась у него в пасти. Затем положил ее, всю обслюнявленную, у ног мальчика, сел и взглянул на Хироши, гордясь тем, как победил опасного противника.

– Ты будешь настоящим боевым псом, Пятнышко, – сказал ему Хироши. – Пойдешь в бой рядом со мной, помчишься впереди армии!

Цуги наклонил голову и тявкнул. Хироши поднял влажную и липкую рыбку, бросил ее далеко, куда-то за кусты.

Он старался играть с собакой так, чтобы не нанести слишком большого ущерба саду, что был так дорог его отцу. Но иногда все же ребячество захватывало его, и Цуги успел уже истоптать несколько клумб.

«Отец простит меня, – подумал Хироши. – Наверняка простит, после того что я сделал».

Пес вернулся удивительно быстро – вылетел из-за кустов будто пушечное ядро и уронил игрушку у ног хозяина.

И в этот момент из лагеря под замком раздались настоящие выстрелы. Блеснуло раз, другой, третий, а через несколько минут до Хироши докатилось нечто вроде отдаленных раскатов грома.

– Обстреливают пушки, – сказал господин Тензен Шинсуке, что внезапно возник рядом, будто вырос из-под земли.

Хироши опустил голову.

– Тебе не в чем себя винить, мальчик. – Шомиё поднял ладонью подбородок ребенка. – Ты все ближе к тому, чтобы стать мужчиной, и вскоре это уже я буду преклоняться перед тобой, это я буду опускать глаза, покорно ожидая приказов.

В голосе мужчины не было иронии, скорей что-то вроде… восхищения? Уважение, да, уважение – так Шинсуке обращался к Нобунаге Отомо.

А теперь и к Хироши!

– Хочешь посмотреть на армию перед ее выступлением?

– Выступлением?!

– А отец тебе не сказал? Завтра с утра армия отправляется на юг. Мы выступаем против мангутов.

Как будто холодные стальные клещи сжали сердце мальчика. Уже? Сейчас? Отец наденет черно-золотые доспехи и будет где-то далеко биться с дикарями… а он, Хироши, останется тут с матерью, ожидая его возвращения.

А если Отомо не вернется? Смерть на поле битвы – это, конечно же, вечная и бессмертная слава, да. Но Хироши все же хотел бы, чтоб отец был в зените славы здесь, рядом с ним.

– Отец… поручил мне задание!

– Я знаю. И знаю, что ты его выполнил. Ну, решай, мальчик, седлать для тебя коня? Хочешь попрощаться с воинами?

Спустя несколько минут они уже съезжали вниз. Через ворота с заставами, дорогой, вьющейся меж скал, укрепленных валов и постов, они направлялись вниз, к обширному армейскому лагерю. Лагерю армии, что понемногу готовилась к выступлению.

Цуги крутился между ног у коней, прыгал, радуясь тому, что может в свое удовольствие вымазаться в грязи.

Наконец они въехали туда, где располагались палатки, костры и отряды воинов. Царила жуткая суета; офицеры гоняли подчиненных с одного места на другое. Все это казалось царством хаоса, но Хироши знал, что в видимом беспорядке скрыты железный порядок и полная дисциплина.

Те из воинов, что замечали господина Шинсуке и молодого наследника клана Нобунага, кланялись или падали на колени. Приветствовали их криками, вздымая свои катаны.

– Все эти люди завтра отправятся на юг, сражаться с безжалостным противником, с мангутами, – рассказывал Шинсуке, когда они проезжали очередные палатки, конюшни, формирующиеся колонны стрелков, отряды самураев с нагинатами. – Самураи, монахи-фанатики. – Он указал на нескольких воинов, что готовились в путь иначе, чем все остальные, – вместо суеты они сидели кругом, погруженные в молитву. Их лица были скрыты белыми тканями, фигуры – черными панцирями, а под рукой лежало их оружие: копья яри и нагинаты, мечи и стальные дубинки тэцубо. – И наконец, – продолжал Шинсуке, – простые призванные в армию крестьяне, асигару. Призванные своими господами, оторванные от своих наделов. Вместо плуга взяли мечи и копья. И будут сражаться не с погодой и каменистой почвой, а со страшным, дьявольским противником.

– Это и впрямь потрясающе! – согласился мальчик. – Отец собрал столько людей!

– Да, Хироши, это потрясающе. А ты знаешь, почему они пошли за ним?

– Потому что он им приказал.

– Нет. Твой отец не имеет власти над большинством из них. Я, или вот господин Арагами – шомиё, «малые господа» под властью твоего отца, обязанные ему службой и покорностью… но есть же и другие кланы! В любой момент они могут вернуться в свои провинции.

– Тогда почему же?

Тензен остановил своего коня, посмотрел на мальчика.

– Потому что уважают его, Хироши. Твой отец сплотил их не страхом, а восхищением. Они идут за ним, потому что он показал им путь, убедил в своей правоте. Показал цель. А эта цель – свободный Ниппон! Он произвел на них впечатление, о да! Так что они идут за ним не как за своим господином, но как за другом. Запомни, Хироши, великого правителя отличает не то, что он пробуждает страх, а то, что он пробуждает любовь.

– Понимаю, господин Шинсуке.

Отряды собирались в путь, часть из них уже покинула укрепления лагеря и двигалась трактом на юг.

Шомиё дал мальчику знак, что и им уже пора. Они повернули обратно в замок.

Хироши долго размышлял над словами учителя. Наконец, когда они проезжали первую заставу, спросил:

– Господин Шинсуке, самураи кланов идут за моим отцом добровольно… но призванные в армию асигару ведь не имеют этого выбора. За них решили их повелители, верно?

Тензен криво усмехнулся.

– Наш мир не идеальное место, – ответил он и указал на юг, – но альтернативой является ад.

Когда настал вечер, большая часть армии уже была в дороге на юг. Тем не менее в лагере под замком все еще оставалось множество людей, горели костры, создавая целый океан света.

Хироши смотрел на них с высоты сада, а Цуги с нерастраченной энергией бегал вокруг.

– Мальчик, твой отец желает сейчас видеть тебя, – сказал стоящий за спиной ребенка Тензен Шинсуке. – Забирай щенка.

– Да, господин! Пятнышко, пошли!